— Да ты видел, как он танцевал с этой девушкой, с Асусеной! — вырвалось у Оливии. — Это же было неприлично!
Дави изумленно посмотрел на нее: он явственно расслышал в голосе Оливии ревнивые нотки.
— Ну да, он крепко обнимал Асусену, — согласился Дави, — и это все заметили… Но не забывай, что Витор приехал из Рио-де-Жанейро… Там по другому ведут себя, вот и все.
Рамиру тоже отметил про себя, что Витор откровенно ухаживает за его дочерью. В этом ничего не было бы плохого, если бы Самюэль не рассказал ему, чьим сыном является этот парень… Витор держался достаточно корректно, придраться к нему было не за что, хотя, на взгляд Рамиру, он слишком тесно прижимался к его дочери во время танца. Рамиру решил предостеречь Серену:
— Может, поговоришь с дочерью?.. Она слишком много себе позволяет!
Серена, не знавшая истинных причин беспокойства мужа, беспечно ответила:
— О Боже! Может, хватит вам с Кассиану опекать Асусену? А то она на всю жизнь останется простушкой. Пусть умеет защищаться сама, Рамиру.
— Этот парень нам не пара, Серена, — мрачно заметил Рамиру.
— Да, я понимаю, — согласилась Серена, — он из богатой семьи. Но он мне нравится. И потом он друг Давида. А Давид — наш.
Рамиру уверенно возразил:
— Нет. Дави нашим никогда не был.
Домой с праздника Питангу привез Кассиану. И Мануэле это очень не понравилось. Как только Питанга, распрощавшись с Кассиану, вошла в дом, Мануэла разразилась градом упреков. Сколько раз она говорила дочери, чтобы та держалась от детей Серены подальше! Сколько раз предупреждала, чтобы она вообще не заводила знакомств в деревне! Ей, видно, придется запереть дочь в доме и никуда не выпускать, если она не желает слушать ее советов. Прочитав эту отповедь, Мануэла хлопнула дверью и ушла в бар, а Питанга расплакалась. Бом Кливер принялся ее утешать. Дед был единственным человеком, который понимал Питангу.
— Не плачь, дочка. Мама успокоится и все забудет.
— Она никогда ничего не забывает, деда, — всхлипнула Питанга. — Я понимаю, почему она злится на сеньора Рамиру и его семью, но я-то здесь при чем! Мы столько времени прожили вместе! А потом мне нравится… мне все там так нравится!
— Да, понимаю, — подмигнул ей дед, — я по твоим глазам понял, что тебе там нравится!
— Дедушка, — смутилась Питанга, — я говорю об Асусене, о Далиле… Мы так дружили, помнишь?
Бом Кливер снова заговорщицки подмигнул ей:
— Ну да, твой дед стар, но он хорошо помнит те времена, когда ходил в море с Рамиру Соаресом, а его внучка заглядывалась на сына Рамиру… Или я ошибаюсь, принцесса?
Проницательность деда и смутила, и обрадовала Питангу. По крайней мере, от него не надо было ничего скрывать.
— Кассиану был хорошим мальчиком, — невозмутимо продолжал Бом Кливер. — А сейчас он, наверно, хороший парень. И станет хорошим человеком, как его отец.
— Да, все это так, дедушка, — вздохнула Питанга. — Он действительно славный парень. Но дело в том, что ему нравится другая…
В это же время Аманда, которую также подвез Кассиану, яростно спорила с матерью. Витор, вернувшийся минутой позже с праздника на своей машине, стоял в дверях гостиной со скучающим видом и не торопился вмешаться. Летисии не нравилось, что у Аманды появились друзья в поселке. Это люди не их круга. Аманда возразила, что она находится в том возрасте, когда человек вправе сам выбирать себе друзей. Витор после этой ее фразы лениво зааплодировал, обнаруживая свое присутствие, и объяснил Аманде, точно не замечая матери, что, по его мнению, весь сыр-бор разгорелся из-за того, что донне Летисии почему-то не нравятся рыбаки. Он и не думал, что у донны Летисии имеются такие предрассудки. Он всегда почитал ее за большую либералку. И вот — он разочарован! Он просто вне себя от изумления и горечи! Его мать оказалась свыше всякой меры приверженной своему сословию…
Шум голосов достиг слуха Гаспара, собиравшегося было отойти ко сну, и он спустился в гостиную, чтобы выяснить, в чем дело, — и немедленно вступился за подрастающее поколение, которое, ощутив поддержку деда, удвоило свои нападки на мать. Аманда даже выразила мнение, что обвинения матери не случайны и имеют под собой какое-то другое основание, чем сословные предрассудки. Уж не приходилось ли ей самой с кем-то сталкиваться из той деревни в прошлом? Может, поэтому она с такой яростью обрушилась на них? Тут Гаспар поспешно закруглил разговор, отправив детей спать, а после того, как они удалились, обратился к опечаленной Летисии.