Адреалина подняла голову и, уставившись мутным взглядом на Изабел, вежливо произнесла:
— Как дела, сеньора? У меня так очень плохо.
— Что это значит? — повторила Изабел. — Вы что, намерены превратить мой дом в табор для хиппи?
— Нет, мама, просто эта девушка больна и ей необходим уход, — успокоила мать Оливия.
Но Иаабел не желала успокаиваться:
— Прекрасно! Позвоните в больницу, а у нас здесь не приют!
— При чем тут больница? — возразила Оливия. – Эта девушка голодала. Ей необходимо внимание и питание, и она поправится. Это ненадолго, мамочка. Пойдем, Адреалина!
С этими словами Оливия и Пессоа поволокли девушку наверх, а Изабел застыла в позе мученицы с воздетыми руками, и неизвестно, как долго продержалась бы она в этой позе, если бы не возвратился домой Бонфинь. Его появление вдохнуло жизнь в эту застывшую Изабел, которая, ожив, принялась за повествование о том, как дети хотели загнать ее прежде времени в могилу, для чего они приволокли в дом неизвестную хиппи, про которую невозможно даже понять, совершеннолетняя ли она. А вдруг она сбежала из дома! Ее, Изабел, могут обвинить в похищении ребенка.
Бонфинь прервал жалобные восклицания жены сообщением, что ему сейчас не до проделок его детей. У него и без того голова идет кругом. На заводе происходит непонятно что.
— Значит, госпожа Летисия вступила на престол и собирается выгнать тебя на улицу? — перескочила на создание новой драмы Изабел. — Я тебя предупреждала! Я была уверена, что так и будет!
— Ничего подобного, — возразил Бонфинь, — просто Летисия заключила сделку, которая кажется мне сомнительной.
— Что за сделка? — заинтересовалась Изабел.
— Она скупила всю рыбу у Рамиру Соареса… рыбу, которая еще в море.
Эта новость доставила такое удовольствие Изабел, что она тут же напрочь позабыла об Адреалине.
— Я так и знала! — торжественно сказала она. Не успела появиться в городе, как сразу снюхалась с рыбаком. И теперь готова всю компанию ради него пустить по ветру. Иди к себе, Бонфинь!
Отправив опечаленного мужа в его комнату, Изабел принялась набирать номер репортера Фреда Ассунсона, с которым была дружна.
Изабел давно обещала снабжать Фреда интересными светскими сплетнями и теперь собиралась выполнить свое обещание.
* * *
Пока Франсуа вел захватывающе интересный разговор с подрядчиком, Франшику беседовал с Плиниу о том, что ему удалось сделать за эти дни.
Речь шла об игроках будущей футбольной команды, но Франсуа, как будто решалось не его будущее, продолжал озабоченно обсуждать с подрядчиком по телефону все детали строительства дома:
— Железо вы можете поставлять частями… И оплетку для колонн тоже… Если не пришлете оплетку, что мне делать с железом? А щебень у вас есть? Я хочу, чтобы вы все стройматериалы поставили в срок хорошо, на следующей неделе…
Франшику, потеряв терпение, вырвал у него из рук трубку:
— Стройматериалами займусь я, а ты ступай с Плиниу. Познакомишься с игроками. Они сделают тебе голевую передачу, выложат мяч тебе на ногу… и попробуй только его не забить! Я лично буду тебя тренировать.
— Ну если ты лично, — развел раками Франсуа, — Тогда успех гарантирован… Тогда все в порядке!
* * *
Асусене еще никогда не приходилось лгать матери и кому–либо из домашних, но сейчас, отпросившись у нее якобы на день рождения Питанги и сунув в карман подарок для подруги — браслет из плетеных ниток, который торжественно вручила ей ничего не подозревавшая Серена, она не почувствовала и тени раскаяния…
Все ее чувства затмевало одно — желание увидеть Витора. Далила, которая решительно отказалась сопровождать подругу, но все–таки своим присутствием сейчас как бы покрывала ее обман, просто диву давалась: еще недавно Асусена вздрагивала при имени Витора и бежала, завидев его, а теперь, когда Аманда заехала за ней, торопится на свидание, которое неизвестно чем кончится. Но она видела, что отговорить Асусену от этого опасного предприятия не удастся.
Далила проводила девушек до машины и на прощание проговорила:
— Голову не теряй!
… Витор радостно встретил сестру и Асусену в дверях своего дома. Лицо его светилось таким вос¬торгом, что Аманда подумала: «Нет, наверное, он и в самом деле влюбился в Асусену». Роль покровительницы двух влюбленных была ей явно по душе. В комнате Аманды Асусена переоделась в купальник подруги, слишком открытый, по ее мне¬нию, но в нем она выглядела как принцесса.
Асуссна сразу догадалась, что кроме них троих в доме никого не было, но это не пугало ее — ведь рядом была Амaнда. Но когда Витор под предлогом того, что Аманда должна забрать из химчистки платье матери, спровадил сестру. Асусена ощутила себя неловко.
— А может, я схожу за платьем вместе с Амандай? — предложила она.
— Не волнуйся, Аманда скоро вернется, — заверил ее Витор. — Я посижу с тобой, чтобы ты не скучала. Угощайся, эти пирожные — коронное блюдо Нейде, нашей домоуправительницы. А потом мы с тобой поплаваем в бассейне, согласна?
Асусене не оставалось ничего другого, как выразить свое согласие …
* * *
Направляясь в Форталезу, Рамиру не был уверен в том, что Летисия желает обсудить с ним кое–какие деловые вопросы, и поэтому ее предложение перенести их встречу из стен кабинета, к которому она еще не привыкла, в ресторан не застало его врасплох. И все же он не хотел истолковывать его превратно. Возможно, это просто учтивость неофита, действительно не привыкшего обсуждать дела в официальной обстановке, или обходительность деловой, светской дамы, желающей угодить своему партнеру и обсудить с ним важные вопросы в атмосфере непринужденности. Поэтому он, не колеблясь принял предложение Летисии.
Когда им принесли водку, Летисия заверила Рамиру. что она не собирается отступать от ранее принятого решения и считает — они уже обо всем договорились.
— Вот как? — недоуменно произнес Рамиру. Если все в порядке, зачем было тогда сюда приходить?
На это Летисия возразила, что им обоим еще не приходилось где–нибудь ужинать вместе и ей захотелось восполнить это упущение.
— Неужели нам, кроме как о делах, больше не о чем поговорить, — сказала она, и Рамиру понял, что подозрение его не было напрасным.
Это отнюдь не деловая встреча. Летисия задумала провести вечер воспоминаний. Но ему не хотелось принимать участие в этом мероприятии.
— О чем? — сдержанно спросил он. — Мы с тобой живем в разных мирах.
— Ты говоришь так, словно у нас с тобой ничего не было, — ласково упрекнула его Летисия. — А наше прошлое, как с ним быть?
— Что было, то прошло, Летисия, — отозвался Рамиру. — И мы оба изменились.
— Значит, ты все забыл? — понизив голос, сказала Летисия. — Все забыл?
— Есть вещи, которые должны оставаться в прошлом, — уклончиво возразил Рамиру.
Летисия вспыхнула:
— Нет, ты ничего не забыл! Ты просто не хочешь в этом признаться! Мы оба ничего не забыли — и знаешь почему? Потому что это были радостные, самые счастливые недели в нашей жизни, в твоей и моей!
Рамиру криво усмехнулся.
— Но теперь у меня семья, — упрямо напомнил он, — жена, дети.
— Как ты думаешь, — словно не слыша его, продолжала Летисия, — многим ли людям на земле дано пережить то, что было у нас с тобой в той хижине? Многие ли из них чувствовали то, что мы чувствовали тогда, Рамиру?
Рамиру покачал головой как бы в такт каким–то своим мыслям и, поднявшись из–за стола, сказал:
— Думаю, нам лучше прекратить этот разговор. Если ты действительно желаешь купить у нас рыбу, я пришлю Самюэля и вы с ним обговорите все детали…
Глава 7
Великодушно разрешив Адреалине пожить, некоторое время у себя в доме, Изабел была вправе рассчитывать на некоторую благодарность девушки, но не тут–то было.
Адреалина в любой ситуации чувствовала себя совершенно непринужденно. Она и не думала хоть немного изменить манеру поведения и не собиралась быть тише воды, ниже травы.
С первого же часа своего внедрения в особняк она повела себя так, точно он был ее родным домом: отдавала приказания прислуге, ложилась спать, когда желала, и поднималась, когда хотела, а главное, полностью поработила Пессоа, относящегося с восторгом ко всем ее выходкам.