— Не забывай, что твой жених из простой семьи, — напомнил Оливии отец. — Он быстро взлетел вверх по служебной лестнице… Он много работал… И конечно, ему хочется угодить Гаспару, потому он и нянчится с Витором… Дело не в нем, а в тебе. Ты должна определиться в своем к нему отношении. Любишь ли ты Дави?
— Не знаю, способна ли я испытывать такие чувства, — уклончиво ответила Оливия. — Мне кажется, я слишком люблю свою работу и она поглощает все мои душевные силы.
— Знаешь, что мне иногда кажется? — подумав, сказал Бонфинь. — Что ты встречаешься с Дави только потому, что боишься влюбиться по–настоящему. Ты им как будто заслоняешься от жизни. И сердишься на него оттого, что он не слишком хорошая защита. Ну как тебе мой диагноз?..
— Не знаю, папа, — задумчиво произнесла Оливия. — Но я подумаю над твоими словами.
* * *
Когда Плиниу сообщил Летисии, что ее сын поехал в аэропорт, чтобы улететь в Рио–де–Жанейро, она бросилась к Гаспару, умоляя его отправиться следом за Витором и привезти его обратно.
— Я не поеду за Витором, Летисия, — отрезал Гаспар.
— Но почему, папа? — воскликнула Летисия. Он будет один–одинешенек в Рио! ты представляешь, что он там может натворить?!
Гаспар представлял. Он уже знал, что происходит, если Витору предоставить полную свободу. И тем не менее он стоял на своем:
— Пусть учится жить собственной головой.
Пускай понаставит себе шишек, тогда поймет, что его личные интересы — не самое главное в жизни. Ты слишком его опекаешь. Может, именно это и испортило моего внука.
— Ему плохо, папа, — чуть не плакала Летисия. — Он чувствует себя заброшенным!
— С крупнейшим счетом в банке и с одной из лучших кредитных карточек в мире никто не чувствует себя заброшенным, — изрек Гаспар. — А я не позволю Витору вносить раскол в нашу семью, ему это прежде всегда хорошо удавалось. Прошу тебя, будь сильной, иначе твой сын не станет настоящим человеком …
* * *
… В то время, когда происходил этот разговор, Витор уже поднимался по трапу в самолет.
Он шел сгорбившись, неуверенно, точно каждая ступенька давалась ему с колоссальным трудом, а чемоданы в руках были неподъемными.
Перед тем как войти в самолет, он оглянулся, и лицо его выразило растерянность. Он снова обвел глазами летное поле, как будто рассчитывал, что в самую последнюю минуту появятся мать или дед и остановят его. Но на летном поле никого, кроме пассажиров, спешащих на другой лайнер, не было.
Тяжело вздохнув, Витор отдал свой билет улыбающейся стюардессе и вошел в самолет.
Глава 8
После встречи с Летисией, когда между ними не получилось никакого делового разговора, Рамиру дал задание Самюэлю довершить начатое им дело и обговорить с сеньорой вице–президентом фирмы все детали предстоящего договора.
На лице Летисии, когда она увидела перед собой не Рамиру, а Самюэля, отразилось разочарование, что подтвердило худшие предположения Самюэля — эта дама не оставит в покое его друга. Овладев собой, Летисия направила Самюэля к Дави, при совокупив, что с ним можно обговорить все условия договора и уточнить детали. По–правде говоря, на сына Самюэль не слишком рассчитывал.
Он знал, что Дави — истинный патриот фирмы и он не захочет вести беседу о как бы еще несуществующей материи — о рыбе, которая плавает в море. Тем не менее он направился в кабинет Дави, испытывая при этом смешанное чувство гордости и печали. Гордость Самюэль испытывал при мысли о том, что его сын сумел выбиться в люди, а печаль — оттого, что он все дальше и дальше отходит от своей истинной семьи рыбаков.
Как он и ожидал, Дави сразу же поинтересовался, есть ли у рыбаков план. О каком, собственно, количестве рыбы идет речь? Компания может принять на себя обязательства на покупку такого количества, которое не будет превышать заказов ее клиентов.
Насколько трудно было Рамиру иметь дело с Летисией, настолько сложным оказалось Самюэлю разговаривать с собственным сыном.
Он напoмнил Дави о том, что обычно, когда рыбаки выходят в море, они и понятия не имеют, каким будет улов. Дави, возразил, что в таком случае невозможно будет определить цепу, и поинтересовался, каких именно даров рыбаки ожидают от моря — креветок, лангустов или рыбы. Самюэль не мог ответить и на этот вопрос.
— Хорошо, а время? — полюбопытствовал Дави.
— Вы могли бы, по крайней мере, обозначить дату возвращения?
— Нет, — честно ответил Самюэль. — Мы давно в этих водах не ловили рыбу и не знаем, когда вернемся.
— Сожалею, — ответил Дави, — но тогда мы не сможем договориться о цене.
— Но, может быть, сынок, можно договориться о приблизительной цене? — смущенно спросил Самюэль.
— Риск для фирмы слишком велик, — отклонил и это предложение Дави и после тягостной паузы спросил: — Выпьешь со мной кофе?
Самюэль улыбкой показал, что он понимает положение сына и не сердится на него.
— Нет, спасибо. Пора возвращаться.
— Скажи маме, что я на днях навещу ее, — проговорил Дави, приподнимаясь из–за стола, и передай привет Далиле.
Это Самюэль мог пообещать, после чего отец с сыном распрощались.
* * *
Накануне ухода рыбаков в море Кассиану жестоко разругался с Далилой.
Поводом к ссоре послужило приглашение: Аманды и Витора посетить их дом, правда не принятое Далилой в последнюю минуту, но одно то, что его невеста держала в мыслях поплавать в бассейне Веласкесов за его, Кассиану, спиной, приводило юношу в неистовство.
Но Далила, когда на нее обрушился град упреков, не растерялась. Она привыкла встречать в штыки различные обвинения жениха и знала, что ему уступать нельзя, иначе он полностью подомнет ее под себя. Она встречала упреки Кассиану с ухмылкой, выводившей его из себя. Далила была благоразумной девушкой и хорошо владела собой.
— Если бы донна Эстер тебя отпустила, ты бы точно помчалась в Форталезу и слова бы мне не сказала! — ярился Кассиану. — Плавала бы там голая в бассейне перед всеми! Ты думаешь, я бол¬ван?
Тут Далила с наслаждением кивнула. Да, она именно так и думает. Болван, упрямый осел! Безмозглая голова! Идиот! И тупица в придачу!
— Эй, ты так со мной разговариваешь? — тоном, не предвещающим ничего доброго, спросил Кaссиану.
Но Далилу его тон не волновал.
— Это ты как со мной разговариваешь! — парировала она. — Каким тоном? Что ты себе позволяешь, осел?
… Это и были прощальные слова Далилы, которые ее жених был вынужден взять с собой в море.
* * *
Знакомство Адреалины с Франшику началось с жестокой ссоры.
Дело в том, что девушка разбила свою палатку прямо в центре того места, куда игроки перенесли свои тренировки.
Франшику потребовал убрать палатку и, получив категорический отказ, распорядился, чтобы игроки перенесли ее вместе с бешено сопротивляющейся девушкой, что и было выполнено, к вящему неудовольствию Адреалины.
Игроки были исполнены вдохновения. Дело в том, что накануне тренировки их посетил сам доктор Гаспар и обратился к ним с напутственным словом, которое заключало приятное обещание вручить каждому в случае победы по двести долларов, а если им удастся забить пять мячей и более, — четыреста. Это известие настолько подогрело энтузиазм команды, что она дружно перенесла на своих плечах палатку вместе с девушкой и тут же принялась гонять мяч.
Адреалина сперва рассердилась, но потом заинтересовалась игрой и даже помогла соорудить Франшику импровизированные ворота из палок, а потом принялась третировать Франсуа, который, по ее мнению, стоял в воротах как столб.
— Она права, — поддержал девушку Франшику. — Если ты не будешь двигаться, то окажешься в офсайде!
И тут же переключился на Адреалину, уговаривал ее принять участие в матче. Девушки тоже играют в футбол. Почему бы ей не попробовать? Можно неплохо заработать.
В разгар этого интересного разговора появился Пессоа с приятным сообщением: его мать во что бы то ни стало требует, чтобы Адреалина перебралась жить в их дом. Это настойчивое приглашение имело свое объяснение. Дело в том, что, развернув субботнее приложение к газете, в которой работал репортер Фред, друг Изабел, она прочитала следующее: