Серена не могла знать, что после ее ухода Самюэль сказал Эстер:
— Меня ведь считают колдуном, Эстер, так запиши себе для памяти: судьба еще сведет Рамиру и Серену вместе, такое у меня предчувствие.
Но Серена не могла позволить себе расчувствоваться. Видеть Рамиру ей пока еще было очень тяжело, и поэтому она сказала:
— Ты уж прости, Рамиру, но если наговорился с дочкой, то позволь нам заняться делами. С тех пор как мы занялись украшениями, у нас и минуты свободной нет, а работы в доме хоть отбавляй.
— Конечно, Серена! Желаю тебе удачи! Спасибо за детей и за все…
Рамиру трудно было говорить, он не договорил, махнул рукой и ушел.
Асусена, видя, что мать молча принялась за дела, подумала было, что обидела ее долгим разговором с отцом.
— Ты обиделась, да, мама? Обиделась на меня? — принялась она спрашивать Серену. — Но мне же нужно было показать отцу наши украшения. Мы с ним разговорились, он меня рассмешил, а я…
— Не продолжай, дочка, — остановила ее Серена, — ты что, чувствуешь себя виноватой из-за того, что любишь отца? Упаси меня Господь дожить до того дня, когда вы с братом его разлюбите. — Серена обняла и прижала к себе головку дочери, и Асусена, как всегда, почувствовала, что на нее снисходят мир и покой. А Серена, словно бы баюкая свою большую-маленькую дочку, продолжала говорить: — Даже страх смерти не может заставить человека забыть того, благодаря которому он появился на свет. А когда отец такой заботливый и любящий, как у вас, то это же просто счастье. Но даже если бы он был совсем другим, то любить его все равно было бы вашей обязанностью… А теперь давай браться за дело, доченька, у нас с тобой и вправду дел невпроворот.
Мир и покой снизошли на Рамиру, повидавшегося со своими детьми. Неважно, что сын относился к нему пока еще не просто и отказался от его помощи. Сын повзрослел на глазах, стал настоящим мужчиной, а дочка скоро станет очаровательной женщиной. У него выросли хорошие дети. И Серена помогала им взрослеть по-хорошему. За своих детей Рамиру был спокоен. Теперь ему стало стыдно, что он помешал Летисии испытать ту же радость. Он совсем не хотел быть ее тюремщиком, держать свою любовь взаперти.
Летисия ждала Рамиру, и он был счастлив увидеть ее дома. И сразу же повинился перед ней:
— Я был эгоистом и круглым дураком, Летисия, когда боялся, что ты останешься в городе. Поезжай повидайся с детьми. Сегодня я видел своих и понял, как тяжело не иметь возможности с ними видеться. Успокой их и возвращайся такой, какой я люблю тебя, какой хочу…
Он обнял Летисию и стал ей рассказывать, как рассказывал бы сказку:
— Вот увидишь, Летисия. простая жизнь многому тебя научит. Ты откроешь в себе новую Летисию, более сильную, смелую, и жить тебе станет гораздо легче. Мы с тобой больше ничего не будем бояться, Летисия…
Летисия благодарно слушала его. Завтра же она увидится с Амандой. Ей и нужно-то всего несколько минут, они посмотрят с дочкой друг другу в глаза и все поймут. Она найдет общий язык со своей сложной, строптивой дочкой, самостоятельной, непокорной и все-таки очень нуждающейся в матери…
Глава 11
Далилу, Асусену, Питангу — всех взволновал будущий конкурс, где должны были выбрать морскую королеву. Он волновал их предчувствием чего-то необыкновенного, неизведанного. Сначала конкурс, а потом бал, где королева будет царить и танцевать только с морским королем, которого тоже будут выбирать на конкурсе. Ощущение праздника вошло в жизнь юных подружек и кружило им головы, будто хмель.
Хмель юности закружил головы и их матерям, они тоже вспомнили молодость, выборы морской королевы и приготовились шить бальные наряды своим хорошеньким дочкам. Кто станет королевой — не важно, но бал у каждой останется в памяти на всю жизнь.
Только Кассиану мрачно смотрел на поднявшуюся праздничную суету. Ему совсем не нравилось радостное оживление Далилы. А уж мысль, что она будет с кем-то танцевать на балу, просто выводила его из себя. Конечно, праздник будет еще не завтра, но… Кассиану работал, торопясь как можно скорее окончить свой баркас. Вот только бы ему достроить лодку, и тогда они уже никогда не расстанутся с Далилой! Выходить в море они будут тоже вместе!
Маджубинья, который помогал Кассиану в работе, потихоньку посмеивался. Он прекрасно понимал, о чем думает Кассиану, тем более когда тот так мрачно поглядывал на весело щебечущую Далилу — Далилу, которая в этот день впервые сама складывала сети.
— Женщина на корабле — погибель, — сказал Маджубинья, — считай, что простился с уловом!
Кассиану только хмыкнул: что за глупые предрассудки! У них с Далилой все будет прекрасно. Она будет приносить ему только удачу!
— Ну а если он не будет брать Далилу в море, то она будет с детьми сидеть. Кассиану, кажется, говорил, что у них будет не меньше восьми, — подхватил подошедший Самюэль.
— Восьми? — Далила услышала последние слова отца и подошла поближе. — Тебе, наверное, голову напекло, Кассиану? Не работай столько на солнышке!
Кассиану насупился. Его очень беспокоило легкомыслие девчонок-вертихвосток. Далила еще посерьезнее будет, только характер у нее очень уж боевитый. А вот Асусена даже помочь на берегу не хочет: «Не для этого, говорит, я родилась». И куда только мать смотрит?.. Вправила бы ей мозги, и дело с концом!
Однако Серена нашла способ вправить мозги Кассиану. Она прекрасно видела, что мрачность Кассиану может испортить любой праздник Далиле, и, когда молодежь вернулась домой, она предложила:
— А почему бы тебе, Кассиану, не записаться на конкурс морских королей?
— Скажешь тоже, мама! — возмутился он.
Но Асусена с Далилой захлопали в ладоши: вот это мысль! Отлично!
— Конечно, Кассиану! Стоит тебе появиться у школы, как все девчонки только на тебя и пялятся! Я уверена, что ты непременно выиграешь! — весело подхватила Далила, чуть кокетничая и поддразнивая своего жениха.
— Мы тебе и костюм сделаем! Будешь весь в перьях, камнях, ракушках, загляденье, да и только! — подхватила Асусена.
Кассиану чуть не поколотил двух болтушек, которые только и знают, что зубы скалить. Но как только он представил себе, что Далила выигрывает конкурс и целый вечер танцует неведомо с кем, он махнул рукой.
— Ладно! Записывайте! Но учти, Далила, я соглашаюсь только ради тебя! — прибавил он, глядя на невесту.
— Тогда надо бежать быстрее! — встрепенулась Далила. — Сегодня последний день!
И девчонок как ветром сдуло.
— А я сошью тебе очень красивый костюм, сынок. Вот увидишь, как у настоящего принца. — пообещала сыну Серена, ласково потрепав его по густым темным волосам.
Если в поселке только и разговоров было, что о королевах, королях и принцах, то Летисия, став хозяйкой маленькой хижины, превратилась в настоящую местную женщину, а может, и в индианку. По местному обычаю она соорудила себе наряд из цельного куска ткани и со своей худобой, смуглотой стала точь-в-точь как все местные жители. Однако, несмотря на свой деревенский наряд, Летисия собиралась поехать в город. Она хотела повидать своих детей.
Нейде очень обрадовалась, увидев свою хозяйку. У нее душа изболелась за Летисию, и увидеть ее живой, здоровой и такой непривычной и красивой было для нее просто подарком.
— Слава Богу, что ты пришла, Летисия, — радостно заговорила она. — Я так переживала и после твоего звонка только о тебе и думала.
— Я хочу повидать детей, Нейде, — сказала Летисия. — Что они делают?
— Завтракают. Сейчас я их позову. Летисия села в кресло в холле и задумалась.
Эти несколько минут ожидания были нужны ей, чтобы сосредоточиться, найти нужные слова.
Витор окинул ироническим взглядом ту, которая была его матерью, — к несчастью, к большому его несчастью, так он считал. Увидев ее наряд, он окончательно убедился, что она повредилась в рассудке.
— Женщина из племени индейцев тупи у нас в гостиной? — протянул он. — А я-то думал, что Форталеза — цивилизованный город…