— Ну, мама, скажи мне спасибо, что я тебя подтолкнул к этому! Ведь ты и сама подумывала о том, как бы выкинуть его на улицу! Тебе надоела эта рыбная вонь в постели, не так ли?!
Неизвестно, как бы долго еще Оливия находилась в заблуждении относительно Витора, если бы не Дави.
Однажды Дави позвонил ей и тоном, не терпящим возражений, заявил, что будет ждать Оливию через десять минут возле своего дома в машине. Что-то было в его тоне такое, что Оливия не стала отнекиваться, а сказала, что сейчас выйдет.
В машине Дави не стал ей ничего объяснять. Он гнал свой автомобиль по направлению к парку Франшику. Заинтригованная его поведением, Оливия тоже молчала.
Они вышли возле парка. Дави повел Оливию к небольшой эстраде, на которой по вечерам выступали певцы и фокусники. Они протолкнулись сквозь танцующие пары к самой эстраде — и тут Оливия поняла, зачем Дави привез ее сюда.
На эстраде стоял Витор и, глядя на улыбающуюся ему внизу Асусену, говорил в микрофон:
— Музыка, которую вы только что слышали, посвящалась одной девушке, которую я люблю больше всех на свете. Ее зовут Асусена…
Оливии показалось, что все вокруг нее — люди, деревья, растения — закружилось, как будто она стояла внутри бешено вращавшейся воронки. Она бы упала, если бы Дави не поддержал ее. Еще у нее было чувство, будто на ее глазах умер любимый человек, и не просто умер, но стал разлагаться, утрачивая не только маски, которые носил при жизни, но и плоть, жилы, кости…
— Я не хотел тебя расстраивать, Оливия, — сочувственно произнес Дави, — но ты должна была своими глазами увидеть, что это за человек.
Оливия кивнула и, сделав Дави знак, чтобы он оставался на месте, протиснулась к Витору и Асусене. Она ожидала увидеть на его лице смущение, замешательство, стыд, но Витор остался невозмутим.
— Как дела, доктор? — спокойно спросил он. — Извини, нам пора. Асусена, мы уходим.
— Нет, так просто ты не уйдешь, Витор, — проговорила Оливия. — Если в тебе есть хоть капля мужества, объясни мне…
— Витор, ты должен ей все объяснить, — поддержала Оливию Асусена.
Витор ухмыльнулся.
— А что объяснять? — сказал он. — Оливия не так глупа, как кажется. Извини, Оливия, нам с моей невестой пора уходить. А ты останься, выпей чего-нибудь, а то ты несколько бледна…
Вернувшись к Дави, Оливия тихо произнесла:
— Спасибо тебе. Я должна была это все увидеть сама. Ты прав.
Лицо Дави страдальчески исказилось:
— Мне жаль, что так вышло, Оливия. Но я тебя предупреждал, что этот человек подлец и обманшик. Он не достоин тебя… Я бы все на свете отдал, чтобы ты не страдала… Ты в порядке?
Оливия прикрыла глаза в знак согласия.
— Иногда мне кажется, он просто ненормальный, психически больной человек, — продолжал Дави. — И мне было страшно за тебя. Поверь, я хочу только одного — чтобы ты была счастлива. Посмотри мне в глаза — ты не испытываешь ко мне ненависти?
Оливия молча прислонилась к его плечу.
— Увезти тебя отсюда? — спросил Дави.
— Пожалуй, я что-нибудь бы выпила, — проговорила Оливия.
Глава 33
Начиная свою игру против деда, Витор никак не предполагал того, что Дави захочет вести в этой игре какую-то самостоятельную партию, и уж конечно не думал о том, что Дави способен продать его. Он считал Дави неспособным на это, но не потому, что тот в последнюю минуту мог устыдиться того, что они делают, а потому, что считал своего друга полным ничтожеством, рабом, неспособным восстать против своего господина. В этом мнении его укрепило добровольное отступничество Дави от Оливии в его, Витора, пользу. После этого Витор считал, что из Дави можно вить веревки. Но наступил день, когда он почувствовал, что здорово просчитался.
Все началось с того, что он потребовал у Дави сорок девять акций — те, которые они скупили у мелких предпринимателей по дешевке на средства фирмы. Дави вдруг объявил Витору, что акций у него нет.
— Ты что, шутишь? — насторожился Витор.
Дави, ухмыляясь, возразил, что он не шутит. Не мог же он держать акции здесь, у себя в квартире. А вдруг пожар? Или наводнение? Нет, акции находятся в сейфе, в банковском подвале. Скоро банк откроют, тогда Дави и привезет акции.
— Ты что мне лапшу на уши вешаешь? — не поверил Витор. — Я знаю, акции где-то здесь… Ты что, решил их прикарманить?
Дави снова ухмыльнулся. Теперь в его усмешке отчетливо чувствовалась издевка.
— Ты пошел против меня? — взвился Витор. — "Ты что, шкура! Я убью тебя!
Дави зевнул и с видимой скукой на лице ответил, что он узнает прежнего Витора.
Витор бросился переворачивать все в квартире. Дави несколько секунд наблюдал за ним, а потом сделал движение к двери.
Витор подскочил к нему:
— Где ты их спрятал, козел?!
Дави перехватил занесенный над ним кулак.
— Ну, я иду в банк… А ты можешь искать акции, где хочешь. Здесь их нет, но если не веришь — давай, ищи!
И тогда Витор понял, что Дави оказался не так прост, как ему казалось…
Если Бонфинь, который всегда в глубине души не доверял Витору Веласкесу, воспринял известие о разрыве с его дочерью с удовлетворением, то донна Изабел не переставала сокрушаться.
Как можно было позволить лучшему жениху Форталезы выскользнуть из их рук! Он сумасшедший? Тем лучше! Что может быть прекраснее такой пары — врач и его потенциальный пациент! Это идеальный союз. И к тому же психические заболевания теперь лечат, медицина располагает для этого всеми средствами…
У Бонфиня не было времени выслушивать весь этот бред. Он торопился на важное совещание. Дави только что звонил ему и рассказал всю правду об игре Витора с акционерами, и теперь они оба должны были встретиться с Гаспаром Веласкесом.
Встреча происходила в кабинете Гаспара в офисе.
Дави вынул из дипломата бумаги и протянул их доктору Гаспару.
— Здесь сорок девять процентов акций нашей фирмы, скупленные у мелких держателей. Это принадлежит вам, доктор Гкспар. Они куплены на деньги, украденные в «Наве» в результате аферы, организованной вашим внуком. Возьмите их. Они ваши по праву.
Гаспар посмотрел на Дави, потом перевел взгляд на Бонфиня, для которого происходящее, по всей видимости, не было неожиданностью.
— Вы можете объяснить, что здесь происходит?
— Я знаю, — продолжал Дави, — что Витор всю вину свалил на меня. Но вам должно быть ясно, что я не мог сделать все это в одиночку. У меня и денег-то таких нет.
Гаспар с сомнением покачал головой:
— Я был уверен, что эти деньги так или иначе шли из самой же «Наве». Я подозревал, что был сговор с кем-то из руководящих работников «Наве».
— Совершенно верно, — согласился Дави. — С вашим внуком, доктор Гаспар. Он все устроил. На покупку акций ушли деньги за первую партию траулеров, заказанных японцами…
— Погоди, Дави, — прервал его Бонфинь. — Я был в Японии. Мне ничего не говорили о платежах.
Дави усмехнулся:
— А вы позвоните в Осаку. Они подтвердят, что Витор оформил авизо. А на предприятии об этом вообще никто ничего не знает. Я работал у Витора за брокера.
Гаспар взволнованно прошелся по кабинету. Все происшедшее теперь становилось ему понятным.
— Объясни мне, Дави, почему ты в свое время поддерживал Витора, а сейчас выказываешь преданность мне?
— Я всегда был предан фирме, доктор Гаспар, — ответил Дави. — Не будь меня, Витор нашел бы кого-то другого. И уж вдвоем с тем человеком они точно бы прикарманили все акции. А то еще хуже: напарник забрал бы все себе — и был таков!
Гаспар покаянным тоном произнес:
— А я плохо думал о тебе, Дави.
— Я все понимаю, — кивнул Дави. — Но надеюсь, вы теперь понимаете, что ничего другого мне не оставалось.
Гаспар опустился в кресло. Ему было трудно дышать. Знаком он показал, чтобы Дави взял у Сузаны успокоительного. Дави вышел за дверь, и тут на него налетел Витор.