Дедушка поднимался грузно. В колодце кузова огляделся, что-то соображая.
— Давай-ка, Алексей, навтыкаем в борта веток, чтоб уютней Снегурке было. И корм погрузим.
Через полчаса старый ЗИЛ никто не смог бы признать: осиновые и березовые ветки выросли на бортах. Перед тобой не кузов грузовика, а вроде бы поляна в лесу.
Тут и наступил самый ответственный момент: к машине привели Снегурку. Не на веревке, позвали, сама пришла за дедушкой и Лешей. Ни одного лося на ферме на веревке никто никогда не водил. И не собирается. Да разве удержишь на привязи, если взбунтуется!
Со Снегурки сняли ошейник с колокольцем — не в лес, в город собрались. Лосиха втянула в дрожливые ноздри воздух, на откосе верхней губы шевельнулось белое, с пятачок, пятнышко. Любаша пальцем коснулась родимого пятнышка, зашептала втайне от деда и Леши: «Снегурка, я тебе завидую… Очень завидую. Ты едешь в город на съемки фильма. Возьми меня с собой, а?.. Ну, не сейчас — потом. Ладно?»
Леша крикнул шоферу, лежавшему под березой, поднялся по трапу, показывая лосихе дорогу, и тут же вернулся назад. За ним полез на грузовик дедушка, взял, в руку Любашин букет иван-чая, ласково позвал:
— Снегурка-а, ссюда-а, ссюда-а… Скоррей — скоррей!
Лосиха удивленно торчком поставила уши, желобками вперед, глядела на деда, не моргая, словно спрашивала: «Ты зовешь меня на эту гору? И там угостишь?»
— Трогай, Снегурка! Давай! — Леша тихонько подтолкнул лосиху под зад. — И я за тобой… Ну! Раз-два…
Лосиха сделала шаг вперед, стукнула копытом о доску, будто проверяла — надежна ли? — и уверенно, легко поднялась по трапу. Леша за нею. Щуплый совхозный шофер, кинув сигарету, подал трап в машину, вдвоем с Лешей они захлопнули задний борт. А дедушка в это время занимал Снегурку, угощал Любашиным иван-чаем.
Мотор загудел, дедушка вылез из машины, поднял руки:
— В добрый путь!
— Я приеду, Снегурка-а! — Любаша все махала, махала рукой, прка не скрылась машина.
Ветви прохватывало ветром, листва шумно билась.
— Спокойно, Снегурка, спокойно. Я с тобой. — Леша гладил лосиху.
Снегурка удивленно поглядывала: она стоит на месте, прижавшись головой к плечу хозяина (Леше), а дорога, дорога бежит, бежит ей навстречу. И лес сам набегает. И поля. Она немного струхнула, но хозяин успокоил, сам он нисколечко не испугался ни бегущей дороги, ни леса, ни полей…
Через час они приехали в город. Как ни высоко подняли борта, все же спину лосихи, горбатую и огромную, как полено, морду, шевелящиеся уши увидели горожане. Останавливались, провожали ЗИЛ удивленными глазами, изумлялись, ахали: «Лося везут!..», «Глядите, глядите, лось!»
Старый грузовик подкатил к белокаменным торговым рядам. И тут, как и полагается артистке, в которой заинтересованы, ее самолично встретил режиссер Куперин.
— Как доехали, сударыня? О, да вы прекрасно выглядите! Можем уже сегодня начинать съемки! — Режиссер потер руки. — Представьтесь, пожалуйста.
— Снегуркой звать, — отвечал за лосиху довольный Леша.
— Артистическое имя. Чудесно!
Машину загнали во двор старого купеческого особняка. Тут для Снегурки и ее хозяина Леши Савкина и приготовили отдельные «номера» в каменном прохладном сарае. Прямо — Снегурки дверь, слева — Леши.
По трапу вслед за хозяином неторопливо и важно сошла Снегурка, на земле шумно встряхнулась, отфыркнулась — как же, с дороги полагается отряхнуть пыль, привести себя в порядок, даже чихнуть разик-другой, огляделась: поленницы дров, старый серый забор, кустики сирени, посреди двора какой-то смешной деревянный мухомор, нога мухомора окружена скамейками, песочек в корыте прямо на земле. Ничего интересного. Вот людей много.
Вся киногруппа торжественно собралась во дворе и на довольно-таки почтительном расстоянии улыбчиво-восхищенно разглядывала прибывшую артистку, шепотом отмечали все козыри внешнего вида. Лишь один Куперин, гостеприимно-возбужденный, с широкими плавными жестами рук, завоевывая расположение артистки, угощал ее булкой и сахаром и при этом чуть касался своими длинными пальцами то щеки, то уха, расточая вслух похвалы:
— Вы очаровательны, Снегурка! Вы из голубой мечты!.. Друзья! Проявим же и мы к ней свою любовь! — сказав это, Куперин проворно пробежал по трапу на грузовик и бережно, чтоб не оборвался и листик, стал передавать ветки своим товарищам, а те носить в «номер» артистки.
Это сразу сдружило Снегурку с киногруппой.
Приключения лося, лося, попавшего в большой город, — вот что нужно было сейчас режиссеру Алексею Ниловичу Куперину. Не на крыльях прилетит к мальчику Сереже лось, а придет своими ногами, грустный, взволнованный, намаявшийся и одинокий. Это случится не сразу. И не просто. Сначала должны быть приключения. Какие? Этого ни Куперин, ни Леша Савкин, ни даже сама героиня фильма Снегурка не знали. Вот почему, перед тем как выпустить Снегурку с Лешей в город, загораясь, обратился к товарищам: