— Ишь, понесся. Наскучался, — кивнул головой боцман Привалов.
ЛОСИНЫЙ БОЙ
С увала видна гора Катаиха, Запокшинские леса; день солнечный, но с ветерком. Ветерок колючий — не задремлешь.
Кто готовится к осени и зиме, а кто — к празднику. Оказывается, есть и такие. За весну да за лето сохатые (самки комолые) вырастили огромные коряжистые рога. Рога были в нежной шкурке, как в чехлах. Ободрали шкурку о стволы елей, сосен, осин. И сверкнула молодой силой кость.
Лось проломил ольховник и выскочил на берег Покши, остановился над водой, замер в изумлении: неужели это он отражен в ключевой воде?! Бугристая грудь, высокие крепкие ноги, могучие рога — любого противника поразят! — весь корпус как бы перевит мышцами. Лось раздувает ноздри — горячая кровь пьянит сердце. Вдруг он вспомнил остро, до сладостной боли, лосиху, которую повстречал на Глухариной поляне: она была стройна, с тонкими и красивыми ногами, а темные глаза оттеняли огромные черные ресницы. Эти глаза лось уже не мог забыть ни в еловых крепях, ни в топких болотах, ни в Покшинской пойме.
Сейчас он искал ее, свою единственную красавицу. И, кажется, напал на след. Лось вскинул голову и рыкнул. Дикая радость, молодецкая бесшабашность, тревога и нетерпение были в этом сильном голосе. Он звал подругу и был готов сражаться за нее с кем угодно. Нет ему сейчас, хмельному и дерзкому, равных в силе. Нет!..
Эхо унесло его зов в леса, в Покшинские ивняковые плесы. Он томительно ждал: как больно-остра, как непонятно-трудна, как светло-желанна любовь.
Лось возбужденно переступил с ноги на ногу: страстно хотелось видеть подругу. Должна же она быть где-то здесь… Теперь, в период гона, все лосиные тропы сходятся…
Опять проглянуло солнце. Оно отблеснулось от громадных лопастистых лосиных рогов и скользнуло на воду, всполошив стайку окуней. Лось повернул голову к лесу, дозорно вскинул левое ухо и уловил клич соперника — он доносился из лесу, с той самой Глухариной поляны. Копыта взбили землю. Лось грозно бросил ответный вызов и кинулся в речку. Шумно перебрел Покшу и грудью раздвинул береговой лозняк. И понеслись рога стремительно через ольховые и лозняковые заросли. Ошметки грязи пятнали ветви. Вот гордые рога уже врезались в молодые ельники. Кто посмел встать поперек дороги?! Как скоро он достиг Глухариной поляны! Шумно вылетел, и первой, кого он увидел, была она, высокая, тонконогая лосиха… И тут же из ельника выступил молодой лось, дерзко преградив путь к подруге.
Соперники грозно рыкнули, угнули головы, выставив вперед рога, и с ходу устремились друг на друга.
Начался бой. Взлетала земля, с сухим резким треском сходились и расходились рога. Клочья шерсти летели на траву. Глаза у бойцов налились кровью. Кровь стекала струйкой с плеча молодого лося. Он заметно устал — это был для него первый бой в жизни. Старый лось, считавший красавицу лосиху своей, теснил противника к еловым зарослям, но неожиданно отпрянул в сторону, а молодой, не ожидавший такого приема, споткнулся. И тут же получил страшный удар в грудь. Земля качнулась под ногами. Молодой лось упал на колени, но сразу же, пересиливая боль в груди, вскочил и шарахнулся в ельницу.
Лось-победитель степенно подошел к подруге и коснулся губой ее шеи. Выпуклый черно-голубой его глаз, в котором еще минуту назад сверкали молнии, излучал нежность и как бы говорил: «Я полюбил тебя. Я искал тебя. Я нашел тебя».
ВЫСТРЕЛ В ПОЛЕ
Все Щетнихинское поле в лесной опояске, а южный, изволочный угол подкатывается к ключевой речке Покше.
Броско, бархатисто чернеет на поле поднятая зябь. Пока трактор прогонит новый загон, на свежую пашню ветерок набросает березовых листьев. Кажется, бабочки-лимонницы присели и пригрелись дремотно.
Припыленный оранжевый трактор ДТ-75, посверкивая на солнце серебряными, натертыми землей гусеницами, ходко водит за собой плуг и борону. Плуг нажимисто, неутомимо вспарывает землю, на сторону отваливая четыре грузных, крутых волны, а борона занозистыми зубьями тут же раздирает их.
Щетниху пашет Борька Сизов, плотный парень в замшевой замасленной куртке, черном берете (Борька прячет под беретом рано проползшую до самой маковки лысину) и легких хромовых сапогах, давно не чищенных.
Боковые стекла кабины утоплены, и Борька время от времени, приминая веками круглые, как пуговицы, блекло-синие глаза, остро поглядывает влево и вправо. Иногда при этом вздыхает и ворчит: «Дождусь, не я буду».
Второй год возит с собой Борька охотничий нож, топор, два мешка, клеенку и двустволку шестнадцатого калибра, а пузо опоясывает ремнем-патронташем с боеприпасами на любой выбор.