Стою, не шевелюсь. За дроздом теплый, доверчивый голосок овсянки. А ну-ка, а ну-ка, послушаем ее песенку-веснянку. «Конь… конь… конь… Са-ни, са-ни покинь, покинь». Все понятно: птица-разумница напоминает нам, что пришла пора полоз на колесо менять.
На реке — талая вода. Струится, свою веснянку поет. О чем же? Что скоро зашумит, загремит ледоход и речка Покша выиграет сражение.
И цветущая верба нашептывает свою песню-веснянку, и куст вереска, и солнечные лучи, что летят и летят на Нелидовский холм с беспредельной небесной выси.
Лучше и глубже прислушайся: а твое сердце — разве оно не поет веснянку?..
ВЕДЕРКО ГЛИНЫ
Белое-черное, черное-белое — сорочиная весна. Только Нелидовский угор весь уже открылся и обрызнут юной зеленой травкой.
Горячо лучится солнце, бегут (не опоздать бы!) к речке Покше ручьи, трескотня сорок, грачиный переклик, негромкая, но сладостная песенка овсянки — вот и все. Но я радуюсь, принимая в себя и свет, и звуки, и ароматы весны.
Постою, погляжу окрест, послушаю и опять не спеша шагаю под гору. В одной руке заржавелая лопата, в другой ведро. Приказ бабки Марфы: принести глины.
Всю зиму русская печь, управляемая мудрой крестьянкой, работала мощно, одаривая нас теплом и вкусной разваристой пищей; к весне на печном челе появились трещины. Вчера я принес песок, он просушен и просеян, сегодня добываю глину.
У подошвы горы под кустом ольхи вытаяла ямка, откуда вся деревня глину берет. Освобождаю ямку от мусора, снимаю лопаткой верхний слой, теперь глина чистая: темно-коричневая, спелая. Бери сколько хочешь, не жалко.
Зачерпнул с лопаты полную горсть; глина холодная, мягкая, влажная. Потискал — лепится. Из такой глины умелец налепил бы целую стаю пташек-свистулек, чем несказанно порадовал бы ребятню; а художник, загоревшись, наверное, сотворил бы какую-нибудь фигурку, живую и красивую; а уж детвора из этой красной глины наработала бы что душе желалось: коней, собак, петушков. И еще пироги и мячики…
Ямку за последние годы хорошо разработали — глубока, загадочна. Помнится, в детстве (у другой такой же ямки) верилось, что если ее еще углубить, то в нее можно влезть здесь, возле своей деревни, а вылезть где-нибудь в Австралии… Благословенно время, когда живешь, веря сказке.
До чего же приглядна глина в моем ведре на открытом солнце, маслянисто лоснится на срезах… Ба, да тут уже какой-то жилец! Ворочается, сердится. Копнул пальцем — жук. Вот кого подцепил.
Пересадил жука в ямку, сказав:
— Весну не проспи.
НАШИ ПТИЦЫ
Солнце расплескало теплый свет. Поет солнце, поет земля весеннюю песню.
А в поле то там, то здесь еще синеют и белеют островки снега. По вытаявшей пашне важно прохаживаются иссиня-черные грачи, в просторном голубом поднебесье дерзко, ликующе трезвонит жаворонок.
Сколько раз видим мы эту картину, а любим ее все так же молодо.
Весна без птицы — не весна. О птицах иногда говорят: наши птицы. Вкладывая в это тот смысл, что птицы от нас улетают и к нам же должны прилететь.
К нам прилетают — и как же мы благодарны им за это! — ласточки и скворцы, соловьи и дрозды, малиновки и иволги, кукушки и журавли… Прилетят, попоют, и, глядишь, птица уже на гнезде — это самая, самая большая ее тайна. Известно же — птичья любовь кратка и забот несет великое множество: высидеть птенца, и выкормить, и научить летать. И все это за месяц-полтора!
Во время гнездования птица страшно нервничает, чрезмерно осторожничает, всего страшится. В это время лучше, благоразумнее оставить ее в покое. Если можно обойти гнездо, нужно обойти.
Вспоминаю, бабка Марфа учила своего внука Витьку: «Увидел птицу на гнезде, не тяни сдуру к ней руку, грешно это, даже отвернись, чтоб твой глаз не повстречался с глазом птахи. Не до тебя ей… А то досадишь и раз, и два, и три, и птица больше не вернется к нам. И останемся мы без соловья или жаворонка. Как тогда жить?»
Как бы сама народная мудрость говорила устами старой крестьянки. За всеми-всеми большими заботами она не забывала ни про соловья, ни про жаворонка.
БЕЛЫЕ ПОДСНЕЖНИКИ
Это место у нас называют Лежанкой. Оно под горой, у речки, между двумя ольховыми лесками. Частенько в знойные июньские деньки пастух не гонит стадо в деревню, а приводит сюда: коровы, телята и овцы ложатся и долго, всласть, отдыхают.