— Значит, вкалываешь на заводе? Гайки крутишь? — спросил Валерий.
— Делаю, что укажут: и гайки кручу, и болты верчу…
— Ну и как — нравится?
— А что, подходяще. Между прочим, при моем непосредственном участии уже пять дизелей собрали…
— Ты так сияешь, что можно подумать: тебе и вправду эта работа — сплошное удовольствие, кайф…
— Работа — это прежде всего работа, а не удовольствие, — солидно изрек Юр. — Но она мне определенно по сердцу, врать не буду.
— Ничего, скоро надоест! — усмехнулся Валерий. — Я-то тебя знаю. Ведь в цеху — не на сплавном рейде — тут каждая минута на учете. Не хватит у тебя пороху тянуть лямку, терпелки перетрутся, захочется воли…
Губы Юра сжались упрямо:
— Захочется или нет, но работать буду честно. — И с удовольствием повторил любимое присловие своего бригадира: — Железно говорю.
— Не зарекайся… Вон один такой же передовик-ударник краснобайствовал с трибуны, учил, как жить, а сам-то и попался на уголовщине… — Валерий старался посильней уколоть Юра, попасть, как говорят знатоки каратэ и джиу-джитсу, в болевой узел.
Юр сразу подобрался: осуществление плана началось даже не по его инициативе — бывший приятель сам завел разговор на эту тему.
— Кого имеешь в виду — понял… Но учти, Валерка, в деле этом слишком много тумана. Подозрительного много…
— Какого еще тумана? Вот упекут твоего наставника в тюрьму — и весь туман рассеется, все будет яснее ясного… И тебе тоже, между прочим, станет понятней, с кем водиться, а кого сторониться.
— Я не верю, что Ким Котков в чем-нибудь виноват. Голову даю на отсечение…
— Уж не хочешь ли ты сказать, хмырь болотный, что мой отец возводит на него напраслину? Сажает журавля на дерево?
— Журавля не журавля, а утку — это точно!
— Вот я тебе сейчас смажу по уху, так сам закрякаешь вроде утки… — вскочил Валерий.
— Ну-ну, не лезь как тесто из квашни! — остерег Юр.
Глаза их встретились — давно знакомые и будто вовсе незнакомые.
— Ты лучше сам прикинь… — миролюбиво продолжил Юр. — Если бы на месте Кима оказался кто-то другой, разве стал бы твой папаша затевать базар на всю округу? Не-ет, предпочел бы не вязаться, чтобы самому не влипнуть в уличный скандал… Но он засек, что перед ним парень, по вине которого пришлось коротать не одну бессонную ночь. Ему старая обида захлестнула глаза, всполошила душу. Он даже забыл о личной осторожности. И вот, пожалуйста, устроил кино, детектив, четыре серии… да вот только неясно еще, что в последней серии будет — кто окажется прав, а кто виноват?
— Ты что болтаешь! Мой батя — честный человек. Он исполняет свой долг…
— Долг, говоришь? Притом с каким рвением… Ну, а что же он тогда, зимою, не посадил нас всех, когда мы сами накололись? Ведь на пару статей вполне потянуло бы…
— Я, между прочим, милицию не трогал! — крикнул Валерий.
— Да подвернись только случай — ты бы для того, чтоб спасти свою шкуру, кого угодно пришил, не только что дружинника или милицию…
— Ладно вам петушиться, — вмешался в спор Габэ. — Ведь праздник…
— А ты, Габэ, веришь в эти сказки? — тотчас переключился на него Юр.
— Я? Нет, не верю ни черта… — осклабился Габэ. — И больше того: я уверен, что Валеркин отец нарочно состряпал дельце… Ну, а нам-то что за печаль? Пускай сажает. Пускай этот Котков других арестантов поучит моральному кодексу — а они его быстро загонят в парашу…
— Так что же, выходит, вас даже не тронет, что человека посадят безвинно? — На лице Юра от гнева и омерзения не осталось и кровинки. — И это после того, что он нас же спас от решетки… Да где же ваша совесть?
— Мы что? Нас не спросят… — махнул рукой Габэ.
— А если не ждать, покуда спросят, — самим сказать? — загорячился Юр. — Давайте будем людьми — отплатим добром за добро. Пойдем все вместе к Валеркиному отцу, попросим его! Или сходим в милицию к начальству повыше — докажем, что напраслина…
— Ополоумел ты, что ли? — окрысился Габэ. — Да какой же дурак по своей воле станет соваться в милицию… Я лично не стану.
— И я не стану. Чего я там не видел? — Валерий притворно нахмурил свои густые брови, радуясь, что Габэ так удачно положил конец зряшному разговору.
У Юра на глазах выступили слезы негодования:
— Эх вы… еще людьми называетесь! Да никакие вы не люди, а нелюди, отребье, подонки… Ну-ка, сейчас же выметайтесь из моего дома! И чтоб я ваших поганых рож никогда тут больше не видел…
Но Валерий и Габэ не торопились выполнять наказ хозяина. Переглянувшись, они вскочили рывком и набросились на Юра с двух сторон.