Вот так мы и подкалывали друг друга, сидя то за чаем, то за водкой, а то и за виски, который Геннадий Дмитриевич любил и умел пить в многочисленных сочетаниях. Собеседником он был интересным, и мы с удовольствием общались друг с другом, пока наши супруги сидели и обсуждали между собой разные женские проблемы.
Год назад Римма Станиславовна, жена Геннадия Дмитриевича, скончалась как-то тихо и неожиданно. Она просто легла ночью спать и не проснулась утром. Похоронили ее на Домодедовском кладбище. На похоронах Геннадий Дмитриевич стоял осунувшийся, и в его взгляде читалась беспредельная тоска одинокого человека.
С того дня Геннадий Дмитриевич сильно сдал. Он как-то похудел, сник, стал необщительным. Я много раз приглашал его к себе в гости на ужин, но на все мои приглашения он отвечал отказом и грустно улыбался. Тогда Ольга, моя жена, под разными благовидными предлогами стала носить ему еду.
Вчера я был сильно удивлен, когда Геннадий Дмитриевич позвонил мне на мобильник и спросил смогу ли я подъехать к нему? Естественно, я пообещал, что подъеду, но поскольку в редакции у меня была запарка, я выехал с работы около шести вечера, а пока пробирался по МКАДу из центра через вечные московские пробки, стало уже восемь. Так что в Жуковку я попал уже в начале десятого.
Я не встречался с Геннадием Дмитриевичем уже с месяц, и за это время он сильно сдал.
— Ну, здравствуй, Андрюша. Что-то забыл ты старика. Или не интересен стал я тебе? — с грустной улыбкой встретил меня Геннадий Дмитриевич.
— Да, что вы! Что вы… Просто заморочки на работе. Да и Ольга с ребенком дома сидят, простудились оба. Вот и не появлялся! — ответил я, шумно отряхиваясь от снега и с тревогой поглядывая на старика. Очень уж тот постарел. Сквозь тонкую кожу на висках просвечивала голубая сеть вен.
— Ну да шучу, шучу. Все понимаю. Устал, небось, пока сюда добирался. Проходи, согрейся. … Почаевничаем…
Пока я снимал куртку и вешал ее вместе с шарфом и кепкой на вешалку, Геннадий Дмитриевич уже накрыл на стол. В зале горел ночник, уютно освещая желтым пятном маленький столик с двумя чайными стаканами, тортом и тарелками.
— Алкоголь не предлагаю, — с тонкой усмешкой обратился ко мне Геннадий Дмитриевич. — Не из-за жадности, а просто ты за рулем. Но если что — только скажи…
Я отрицательно замотал головой и удобно развалился в кресле, обхватив ладонями горячую чашку чая.
— Ну как Ольга? Как ребенок? Что там со здоровьем случилось? Что-то серьезное?… — подтягивая второе кресло к столу, спросил Геннадий Дмитриевич.
— Слава богу! Все живы, здоровы. Обычная московская простуда, каждый год то же самое. Отсидятся дома — пройдет. А вот вы, Геннадий Дмитриевич, выглядите что-то не важно. — Я звучно отхлебнул чай. — Может в город? Что вы тут сидите один? Зима пройдет, приедете на дачу — все тут будем, ну и веселее станет жить… — как-то вяло попытался я побалагурить.
— Да нет, Андрей, — усмехнулся старик. — Мне и здесь хорошо. Тишина. Никто не раздражает. Магазин рядом. Все что нужно покупаю, слава богу, сам…
Я потянулся за сигаретой. Закурил и вопросительно взглянул на Геннадия Дмитриевича. Ведь не чай же пить он меня вызывал с такой поспешностью? А пока старик собирался с мыслями, я, не спеша, затянулся сигаретой.
Еще одно, за что я уважал Геннадия Дмитриевича — возможно, для кого-то это покажется смешным и нелепым — было то, что он не реагировал, как курсистка на курение у себя дома. Для большинства моих соотечественников курение в их квартире приравнивается чуть ли не к акту осквернения святыни. И независимо ни от чего — гость ты или не гость, ты изгоняешься в лучшем случае на кухню. И хозяин дома с каким-то восхищением собой и выражением чисто совкового снобизма на лице, затягиваясь сигаретой в компании гостя, гордо заявляет, что «у них в квартире не курят!». А когда уж выгоняют на лестничную площадку! … Словом, такого «гостеприимства», впрочем, как и настойчивого подсовывания тапок, у Геннадия Дмитриевича не было, хоть и жил он сейчас один. Вот за это я его очень уважал с первого дня нашего знакомства.
— Понимаешь, Андрюша, обнаружил я у себя тут одну штуку… Ну и подумал, что это тебе пригодится, — Геннадий Дмитриевич встал, подошел к книжному шкафу и медленно стал доставать оттуда, как бы сомневаясь в правильности того, что делает, небольшой бумажный сверток.