Старик неожиданно легко для своего возраста вскочил на ноги и подошел к журналисту.
Чье-то тело скатилось на пол, и на меня уставились остекленевшие глаза молодого парня с аккуратной дыркой во лбу.
Я ошарашенно скосил глаза на лужицу чужой, уже застывшей крови под своей щекой и в ужасе резко попытался приподняться.
— Не вставать! Лежите, как лежали, если хотите жить! — ледяной голос старика пригвоздил меня к полу. В его руке угрожающе блеснул ствол пистолета с навинченным глушителем.
— Слушайте меня внимательно и выполняйте все, что я скажу. Медленно отползайте вдоль стены к входной двери.
Старик стал тоже пробираться к двери, обходя окна.
— Кто вы? — сдавленным шёпотом, прохрипел я. — …Вы убили парня! …
— Потом все объясню. Если хотите, чтобы у вас и вашей семьи был шанс выжить, делайте так, как я скажу.
Я ничего не понимал, и единственное, что мне оставалось — это делать так, как мне приказывал этот безумный старик. Под его внимательным взглядом я стал медленно отползать к двери, размазывая чужую кровь со своей щеки по старому паркету.
— Быстрее! У нас очень мало времени! — поторопил меня старик. — Где ключ от входной двери?
— В прихожей, — прохрипел я, почти доползая до двери.
— Медленно вставайте и проходите в прихожую. Держитесь подальше от окон. Сотрите кровь со щеки, берите ключи, и выходим.
Я на автомате, не сводя глаз от руки с оружием в кармане плаща старика, вышел за ним на лестничную клетку.
— Закройте дверь на ключ и следуйте за мной. Быстрее! …
Я послушно запер дверь, зачарованно вглядываясь в старческие черты. Все происходило ужасающе стремительно, но кроме страха, постепенно нарастающего во мне, была еще и доля какого-то отстраненного любопытства. Кроме того, мою послушность стимулировала еще и наглядная демонстрация владения стариком огнестрельным оружием и то, как без всякого замешательства и сомнений он им пользуется.
— Теперь вдоль стены подъезда спускаемся вниз. Избегайте проемов подъездных окон. За мной…
Старик мягко, бесшумно и одновременно по-будничному, стал спускаться вниз. Я следовал за ним. Если бы кто-то поднимался наверх, то на него не обратили бы никакого внимания «кто-то спускается, просто вежливо прижался к стене, чтобы уступить дорогу…»
У подъездной двери старик остановился, быстро достал из кармана мятую кепку с длинным козырьком (по-видимому прихватил из прихожей) и протянул мне:
— Наденьте и надвиньте козырек поглубже на глаза. Снимите куртку и оденьте ее наизнанку. Я сейчас выйду и буду ждать вас снаружи. Досчитайте до десяти и выходите после меня, не торопясь, но и не мешкая. Не оглядывайтесь, держите голову прямо и чуть опущенной. Выйдя из подъезда, поверните направо и идите, не останавливаясь, вдоль Макдоналдса, там много людей. Идите прямо, не спеша, пока не услышите мой голос. Услышите голос, не реагируйте — просто выполняйте инструкции. При ходьбе не спешите, не привлекайте к себе внимание.
Все было сказано быстрой, но четко акцентуированной и не оставляющей никаких двояких толкований скороговоркой. Произнеся все это, старик исчез в дверях, а я в уме стал отсчитывать до десяти…
Где-то на задворках сознания красной лампой пульсировала гремучая смесь паники, ужаса и, что удивительно, любопытства вперемешку с азартом. Было такое ощущение, как будто я раздвоился, и одна личность была в ужасе от всего происходящего, а вторая — с холодным любопытством следила за разворачивающимися событиями.
… ДЕСЯТЬ.
Я открыл обшарпанную дверь подъезда, вышел наружу, повернул направо и сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, пошел вдоль Макдоналдса. Людей как всегда было много, и я практически сразу затерялся в толпе.
Молодые, старые, бомжи и студенты, омываемые мощными волнами запахов жаренной картошки и бургеров, при каждом открытии и закрытии дверей кафе, создавали тот бесшабашно-безумный сюрреалистичный колорит, который характеризовал Москву после дефолта 1998 года.
Вдоль стен Макдоналдса сидели и лежали, облокотившись о брусчатку пьяные бомжи, а между ними стояли группами то ли студенты, то ли просто бездельники, переговариваясь друг с другом, оживленно жестикулируя руками с зажатыми между пальцами сигаретами. Их обтекал послушный поток людей (вниз-вверх), туристов, работяг или просто зевак с бутылками пива в руках. Рядом, в вечных московских пробках Садового кольца, пыхтели, урчали, блюя недопереваренным дымом из выхлопных труб, машины, медленно ползущие вниз.