Бирюзовая гладь океана, встречаясь вдали с бесконечной лазурью неба, сливалась в ниточку еле различимого тропического горизонта. Безмятежный шепот океанических волн, нежно ласкающих белоснежный пляж уходящего дугой слепящего мелкого песка, изредка прерывали крики далеких чаек. Чуть поодаль от берега группа кокосовых пальм едва шелестела листвой под порывом случайного бриза, и рядом с водопадом маленькая, с мизинец, птичка колибри, как большой шмель, нависла над соцветием орхидей. Казалось, что сам Бог сотворил эти места по образу и подобию Рая.
Ярко-красный, с синим обводом непропорционально больших клешней, пальмовый краб осторожно, короткими перебежками сбежал по стволу пальмы вниз и, быстро перебирая ножками, бросился к куче водорослей, где суетливо толпились его сородичи над тушкой мертвой рыбы, выброшенной на берег. Шевелящийся разноцветный клубок красно-синих крабов, жадно разрывающих сине — зеленую тушку, резко контрастировал с белоснежным песком, переливаясь под яркими лучами карибского солнца. Даже смерть в этом райском уголке на острове Пинос, переименованном вождем кубинской революции в остров Хувентуд (остров Молодежи) в 70 километрах от Кубы, выглядела красочно.
Вдали послышался стремительно нарастающий рокот автомобильных моторов, и крабы бросились врассыпную к спасительным пальмам, оставив на раскаленном песке свою истерзанную добычу.
Колонна из трех джипов WILLIS без брезентовых тентов стремительно пронеслась вдоль берега, сминая и с хрустом вдавливая колесами в песок, не успевших спастись крабов. В машинах находились: сам вождь кубинской революции Фидель Кастро, его брат, министр обороны молодой республики, Рауль Кастро, и абсолютный хозяин острова Пинос, Артуро Линсе (Рысь) — близкий друг Фиделя и одновременно телохранитель и личный летчик Команданте, с которым тот прошел всю повстанческую войну против Батисты в горах Сьерра Маэстра.
В это удушливо-жаркое утро 26 августа 1963 года они ехали из маленького аэропорта рядом с Нуэва-Хероне на секретную советскую базу с условным наименованием «Школа № 16» под командованием подполковника Галечяна Левона Павловича, куда был перебазирован из СССР подвижный береговой ракетный дивизион с комплексом «Сопка». Этим утром в присутствии Фиделя Кастро техника дивизиона в торжественной обстановке должна была быть передана кубинцам, которых обучили ракетчики дивизиона. После демонстрации огневой подготовки и торжественной передачи командования капитану Эскуредо, дивизион должен был быть перебазирован на Кубу, рядом с портом Матансас.
После того, как стих гул моторов удаляющейся колонны, крабы осторожно начали спускаться с пальм. Они жадно набросились на еще трепещущие останки раздавленных сородичей, пожирая свежую плоть. Жизнь завершала свой очередной цикл, чтобы сразу же начать новый, вплетая его в бесконечное полотно жизни…
В кабине шестиместного пассажирского самолета Late 28 было душно. Ровный громкий шум двигателей убаюкивал, и девочка уснула, уронив голову на плечо Карташову. Клементина сидела перед ним с прямой спиной, практически не расслабляясь всю дорогу. С боку и сзади находились трое его конвоиров, контролируя все пространство салона и молча наблюдая за ним. Крепкие парни, в кепках и кожаных куртках — таких увидишь в толпе и тут же забудешь — опасные своими отточенными навыками и этой «незаметностью», работающие только на проведение точечных акций. Автоматов у них не было — они только мешают в тесном пространстве. Степан был уверен, что теперь вместо автоматов каждый из них получил по «Браунингу FN High Power», надежное оружие для ведения стрельбы в замкнутом пространстве, с патронами 9 мм. «Парабеллум» с оболочечными пулями. И все эти пули были предназначены ему. Клементина с самого начала не имела оружия, и это было понятно. Она слишком близко находилась от него, и он мог вооружиться, нейтрализовав ее.
Карташов незаметно осматривался, выискивая хоть малейшую возможность для побега и просчитывая варианты. Естественно, в салоне самолета о побеге не могло быть и речи.
ВСЕ ВРЕМЯ ПОЛЕТА ОН ЛИХОРАДОЧНО РАЗМЫШЛЯЛ, КУДА ОНИ ЛЕТЯТ!?
Девочка была его единственным шансом. Только благодаря ей, его не сразу изолируют. И он всячески старался привязать ее к себе, тщательно играя роль так не хватающего ей отца. Аннэт льнула к нему, как к единственному знакомому человеку. Клементину она, к его радости, старалась избегать и шла только к нему, а он обнимал ее, ласково улыбался и нежно брал на руки, когда та уставала. И девочка отвечала ему взаимностью, не отпуская его руку ни на минуту. Девочка, маленький мирок которой развалился на части, и посередине этой разрухи был он — единственный остров мнимой стабильности.