Карташев должен был быть где-то у тела женщины. И я сразу же после выстрела бросился туда. Я с ужасом смотрел на широкий кровянистый след, ведущий от генеральши в сторону больших стальных бочек, стоящих рядом у противоположной ко входу стены гаража.
— Пригнись! Не стой, как столб! Быстро сюда! — донесся громкий шепот, откуда-то из темноты между бочками.
И я пригнулся, беспрекословно выполняя приказ.
Уже от того, что старик жив, я испытал огромное облегчение. (МОЖЕТ ПРОНЕСЛО?! ОН ПРОСТО УШЕЛ ОТ ПУЛИ И ОТПОЛЗ ПОДАЛЬШЕ?!) Но широкий блестящий кровянистый след, ведущий за бочки, явно говорил об иррациональности моих надежд.
Сильная рука схватила меня за брючный ремень и потащила вниз, утянув на бетонный пол между бочками.
— Ты не на прогулке, идиот! Соберись! Тебя же пристрелят! Лежи и не высовывайся!
Передо мной из темноты появилось бледное лицо старика.
— Возьми это, — он протянул мне какие-то лохмотья. — Крепко дави сюда. Быстро!
Я взял тряпье у него из рук, а он, приставив тряпичный ком к разорванному боку, давил моей ладонью, крепко сжимая через нее свою рану.
— Вот так дави и не ослабляй.
Я с ужасом смотрел, как тряпичный ком на глазах становится влажным под моими ладонями и, словно марионетка, выполнял инструкции старика. Он, одновременно сдавив мою руку, начал быстрыми круговыми движениями перевязывать рану грязными полосами какой-то несвежей ткани. Я с отвращением и с испугом ощущал теплую липкость крови, выступившей у меня между пальцами.
— «Глок» с собой?
Шепот старика вывел меня из состояния прострации. Я тупо кивнул, косясь туда, где между бочками должно было валяться оружие.
— Хватит давить! Бери «Глок»! Отвинти глушитель… Шевелись! — зло поторопил меня Степан. — Я слабею и надо действовать быстрее! …
Я нащупал рукоятку пистолета и дрожащими скользкими от крови пальцами начал неловко отвинчивать глушитель. Старик выхватил у меня из рук «Глок» и, привычно быстро отвинтив глушитель, с силой грубо всунул оружие обратно мне в ладонь. Послышался металлический щелчок — он проверил, снят ли предохранитель у своего пистолета.
— Теперь внимательно слушай меня! У нас есть только один шанс. Используем его — выживем, нет — сдохнем прямо здесь и сейчас! — Его деловой тон (ощущение, что это не ему только что разворотило бок) привел меня в чувство.
— Сейчас ты осторожно подкрадешься к последней бочке. Стрелок, скорее всего, за машиной. Когда я скажу тебе, ты выползаешь наружу и начинаешь палить в сторону машины. Целиться не надо. Просто жми на курок и старайся держать пистолет в направлении «Волги». Стреляй до последнего патрона. Ты меня понял? Это очень важно! Он схватил меня за рукав и сильно дернул, возвращая к реальности. Я с усилием сглотнул слюну и кивнул.
— Давай! Ползи к крайней бочке!
Сам старик исчез в противоположном направлении.
Дойдя до последней бочки, я затаился, пытаясь что-то разглядеть за силуэтом автомобиля, высвеченного уличным светом. Даже мне стала понятна суть уловки старика. Позиция стрелка была крайне невыгодная, поскольку он, как и автомобиль, освещались снаружи и находились в контражуре. Малейшее движение врага, если он затаился за машиной, выдаст игра теней. Мы же, скрытые мраком гаража, были невидимы. Оставалось только молиться, что стрелок еще там и не успел передислоцироваться. Старик контролировал проход между гаражной дверью и автомобилем, чтобы враг не улизнул наружу. А в глубине гаража того ждала смерть, ведь он считал, что в гараже засели два подготовленных «спеца». Не думаю, что он был настолько легкомыслен, считая, что один из нас полностью ликвидирован.
Я до рези в глазах вглядывался в силуэт машины. Звенящая тишина гаража закладывала уши, и предельное напряжение, царящее вокруг, ощущалось, как что-то материальное.
Вдруг у багажника машины, за задним колесом, слегка дернулся и изменился угол падения света. Мое, обостренное страхом и паникой, зрение уловило это движение, и такой же обостренный слух услышал громкий шепот, донесшийся с противоположной стороны бочоночного ряда:
— Стреляй! Стреляй сейчас!