— Хорошо, Иван Федорович! — согласился Ромашов.
— Ну вот, мы и договорились!
— Иван Федорович, а если мы сделаем рамку-гигант? — предложил вдруг Саша. — Скажем, в обычной гнездовой рамке бывает четыре килограмма меда, а мы сделаем, чтобы было восемь, а?
— Нет, Саша, это не пойдет. На выставке все должно быть поучительным. Вот, например, посмотрит посетитель на огромные початки кукурузы или на тыкву-гигант и скажет: а почему бы и мне не вырастить тоже? Заинтересуется и станет выращивать. А рамку твою пчеловоды не будут делать, потому что она не нужна на пасеке. Надо придумать, Саша, что-нибудь другое, и если уж не показательное, то чтоб хоть интересное было. Скажем, показываешь воск. Не обязательно выставить кусок топленого воска, лучше слепить из него замысловатую фигуру. Тут люди будут смотреть не только воск, а и наше искусство, любовь к делу.
— Понял, Иван Федорович. Мы с Костей что-нибудь обязательно придумаем.
— Ну, вот и хорошо. А не будет получаться, приходите ко мне, вместе подумаем.
Когда Саша вышел из школы, солнце уже поднялось высоко и на улице было жарко. Огородная бригада закончила поливку и с ведрами и лейками шумно возвращалась к школе.
— Саша, Саша! — закричали девочки. — Мы к тебе сегодня в гости придем с Иваном Федоровичем, пчел смотреть. Он будет рассказывать, как опыляли пчелы наш сад и огород. Ты там приготовь все, а главное, меду побольше…
В толпе девочек раздался смех.
— Меду, огородницы, нет. Пчелы вам еще ничего не натаскали, пока только нам с Костей носят, — шутливо ответил Саша.
— Мы сами найдем, — пообещали «огородницы».
— А если не угостишь, тогда и к нам не приходи! Ни помидоров, ни арбузов со своим Костей не получите. Тоже скажем: «нет».
— Ну, это еще как сказать, — пошутил Саша. — Пасека у нас под горой, так что как-нибудь невзначай и к нам в шалаш один арбуз да скатится.
— Смотрите! — погрозили девочки. — Мы тогда вам за это воды за шиворот нальем, вот увидите…
— Лейте, — согласился Саша, — теперь жарко! Только спасибо скажем.
У шалаша Сашу поджидал его помощник Костя Синицын. Увидев спускавшегося с горки «старшего пчеловода», он поспешил навстречу и, улыбаясь, еще издали спросил:
— Саш, зачем тебя Иван Федорович звал?
— О! Тут, брат, такое дело, если бы ты только знал! Иван Федорович поручил нам свой экспонат для выставки готовить, да не просто какой-нибудь, а чтобы всем на удивление был.
Лежа на траве у шалаша, Саша неторопливо и подробно рассказал своему помощнику обо всем и спросил:
— Ну как, нравится?
— Еще бы! Только подумать, конечно, придется.
— Что ж, давай подумаем, дело сложное.
Ребята, оставшись в одних трусах, легли, подставив горячему солнцу и без того загорелые спины.
Костя уткнул голову в траву и затих, будто уснул, а Саша, жмурясь, смотрел, как из летков выходят вечно торопливые пчелы и, срываясь, исчезают в голубом безоблачном небе.
Полежав немного, Костя заворочался.
— Саш, ты что-нибудь придумал?
— И не начинал еще. А ты?
— Тоже. На такой жаре разве можно думать? Пойдем на речку, искупаемся?
— Пойдем, — согласился Саша.
Ульев в школьном саду немного, всего пять, но для школы это уже пасека. Появилась она только этой весной.
Летом прошлого года на собрании юннатов Иван Федорович сказал, что колхоз дает школе пять роев, а поэтому нужно кого-то из учеников послать на пасеку, чтоб он за лето подучился и за школьными роями присматривал.
И хотя все это было заманчиво и интересно, но охотников уйти на все лето из школьного сада куда-то в лес, да одному ото всех ребят, не было. А Костя Синицын тогда даже сказал, что пчеловодом обязательно должен быть старик, и чтобы с бородой, иначе неинтересно.
Первым согласился Саша Ромашов.
— Пошлите меня, Иван Федорович, — сказал он. — Я очень люблю насекомых.
Тогда поднялся и Костя Синицын.
— Пишите и меня, Иван Федорович, — заявил он. — Я тоже очень люблю насекомых.