По гулу дружно работающей семьи на их воздушную дорогу напали пчелы из других ульев, долетели до богатого нектаром места и, вернувшись в свои ульи, теми же танцами рассказали о находке в своих семьях. И вскоре уже вся пасека знала об открытии и торопливо собирала там обильный нектар.
Но вместе с этой основной работой на пасеке ни на минуту не замирала и чистка ульев.
За зиму в каждом улье накопилось много мусора. Это трупики погибших зимой пчел, восковые крышечки, соломенная труха, насоренная из утеплительных подушек. Зимой пчелы вскрывают ячейки с медом, а крышечки, которыми он был запечатан, опускают на дно. К весне и крышечек этих скапливается немало. А пчелы такие чистюли, что совершенно не терпят в своем гнезде ничего лишнего. Но так как специально заняться чисткой ульев у них нет времени, нужно собирать нектар, то пчелы, вылетая за добычей, попутно захватывают с собой по крупинке мусора.
Из летка каждого улья пчелы выбрасывают с прилетной доски восковые крышечки, мертвых пчел, соломенную труху, и кажется, что в день выставки вся пасека занята генеральной уборкой ульев. Но это только кажется. На самом же деле хотя и энергично чистят пчелы свои ульи, но делают они это между своим основным занятием — сбором нектара, словно сознавая, что все равно, мол, идем наружу, так почему же попутно не захватить соломинку и не выбросить ее?
Конечно, в ином улье столько скопится за длинную зиму различного сора, что пчелам хватило бы выбрасывать его на пол-лета. Но тут на помощь им приходит пчеловод и на второй же день после выставки вычищает все донья, потом, когда станет немного теплее, проскоблит ульи и рамки. А пчелы потом сами будут все лето поддерживать в улье чистоту. Уж чего-чего, а беспорядка в своем гнезде они не допустят.
Стражи великого государства пчелиного
Когда на пасеке кончился облет и полевые пчелы полетели разыскивать первые цветы-медоносы, у летка каждого улья заняли свои места пчелы-сторожа. Обязанность охранять леток лежит на молоденьких пчелках, которые не окрепли еще настолько, чтобы летать за взятком, и они выполняют эту обязанность очень добросовестно.
Едва на прилетную доску опустилась тяжело нагруженная пчела, как навстречу ей сразу же выскочило несколько пчел-сторожей. Сторожа, пошевеливая усиками, тщательно обнюхивают прилетевшую с ношей полевую пчелу и по запаху узнают, своя ли она или из чужого улья.
На пчелином языке, видимо, означает: «Зачем, мол, ползти тебе в улей, лазить по сотам, раз ты устала, да еще торопишься? Давай уж мы тебе лучше поможем, снесем твою ношу сами, а ты лети. Все равно у нас тут делов-то не слишком много». Полевая пчела понимает все это отлично, с благодарностью поднимает свой хоботок, на котором тотчас же появляется блестящая капля нектара. Сторожа своими хоботками забирают эту каплю и уносят в улей, а полевая, едва освободившись от тяжелой ноши, сразу же улетает снова за добычей.
Но не всегда сторожам приходится встречать пчел только своей родной семьи.
Не успели сторожа проводить первую пчелу, как на прилетную доску опустилась другая. Была она черная, блестящая и совершенно лысая, облезлая. Волоски на ее боках и спинке сбиты до основания, видно, немало приходилось ей ползать по различным щелям. И сейчас она не торопится идти прямо в леток, а, пошевеливая усиками, почистила передними лапками глаза и стала с невинным видом поглядывать, нельзя ли пробраться в улей окольными путями или ловко провести еще молоденьких простоватых сторожей и проскочить в улей.
Но сторожа бдительны. Они сразу же заметили старую воровку и, словно не обращая на нее никакого внимания, ждали.
Покрутившись на прилетной доске и не найдя нигде щели, пчела смело пошла прямо в леток, надеясь, видимо, смелостью и нахальством провести сторожей. Но не тут-то было. Едва она приблизилась к заветной цели, как сторожа тут же сгрудили ее со всех сторон. Плутовка метнулась было напролом, но и это ей не удалось. Сторожа крепко держали ее своими цепкими челюстями за крылышки и, беспощадно общипывая их, потащили воровку назад. Не долго думая, верные стражи государства пчелиного сбросили ее с прилетной доски прямо в траву, откуда ей на изорванных крыльях больше никогда не выбраться.