На Тобаго из Тринидада ходит маленький, почти игрушечный самолет с ярко нарисованной на его фюзеляже распластавшейся в полете птичкой колибри — такова эмблема местной авиакомпании. Взлетев ранним утром с аэродрома в Порт-оф-Спейне, через каких-нибудь двадцать минут я уже шел по раскаленной бетонной полосе аэродрома в Скарборо, главном городе острова Тобаго, насчитывающем 35–40 тысяч жителей. Раскинувшись на холмах, он словно сбегает к пенной полосе прибоя своими неказистыми деревянными домами. Внушительный вид имеют лишь серые толстые стены старинных фортов, которые смотрят на бескрайнюю синь моря с нескольких вершин, царствующих над городом.
Несмотря на ранний час, солнце жжет немилосердно, и пешая дорога к отелю, занимающая чуть больше десяти минут, превращается в тяжелое путешествие. Поэтому знакомство с городом откладываю на вечер, когда спадет полуденная жара и оживут улицы, пустынные даже поутру — трудовой люд занят своими каждодневными делами, а многочисленные туристы нежатся в бирюзовых водах прекрасных пляжей.
Беру в руки лежащий в номере последний выпуск туристского путеводителя и с первых же страниц погружаюсь в туманное прошлое, когда шла непрерывная борьба за остров. В водоворот тех бурных событий порой попадали люди совершенно неожиданные, полные страсти не только к обогащению, но и к рискованным переходам через многие моря и океаны. Заголовок одной из статей невольно вызывал улыбку: «Русские уже были здесь!»
Русские! Начинаю читать и удивляюсь еще больше: нет, не русские, а предки нынешних латышей — курляндцы. Однако история и в самом деле любопытная.
Чуть раньше 1639 года герцог (правитель) Курляндии Джеймс, который, как утверждают, был приемным сыном английского короля Джеймса I, снарядил небольшую экспедицию на Тобаго. Путешественники благополучно добрались до острова и, поселившись на нем, вначале жили в мире и согласии с индейцами. Но затем, неизвестно почему, индейцы напали на них и разрушили поселение. Тогда в 1642 году на Тобаго, в то время уже принадлежавший Голландии, отправилась новая экспедиция, которая по прибытии обосновалась на восточном берегу острова.
Спустя восемь лет индейцы, натравленные голландцами, вновь напали на курляндцев. Большинство из них погибло, а оставшиеся в живых бежали на территорию нынешней Гайаны. Но правитель Курляндии оказался упрямым, и через четыре года третья по счету экспедиция — свыше ста семей — отправилась от холодных берегов Балтики к далекому острову в теплом Карибском море. Теперь уже два поселения курляндцев начали укрепляться в разных частях Тобаго, который даже стали называть «Новая Курляндия».
Но голландцы не собирались уступать эту землю никому, и вскоре между ними и незваными пришельцами начались распри, в результате которых курляндцы в 1659 году вынуждены были покинуть остров. Через некоторое время англичане выставили оттуда и голландцев, чем решили воспользоваться неугомонные курляндцы. Их правитель Фердинанд в 1731 году обратился за поддержкой к польскому королю в споре с Англией за право иметь свою колонию на Тобаго, но неожиданно натолкнулся на сопротивление Швеции, тоже имевшей виды на этот остров. Так закончилась последняя попытка курляндцев обосноваться на Тобаго.
«Курляндия была небольшой страной на берегах Балтийского моря, — говорилось далее в статье. — Сейчас это Латвия, часть Советского Союза. Значит, русские уже были здесь…» Железная логика, ничего не скажешь! Но оставим ее на совести безвестного автора, недвусмысленно намекающего на «русскую опасность». Тем более, что дальше приводится не менее интересный факт.
Оказывается, в 1935 году два латвийских рыбака, Микелис Плесумс и Роберт Озолин, переплыли Атлантический океан на надувной лодке под парусом и посетили Тобаго «по зову предков», как они заявили. Жили они на месте разрушенных домов на самом берегу Большого Курляндского залива. «Это название — живой памятник русской оккупации острова», — многозначительно добавляет автор, тщетно пытаясь политизировать историю далекого прошлого.
Здесь, на Тобаго, это прошлое напоминает о себе гораздо чаще, чем на Тринидаде. Когда вечером, знакомясь с городом, я пытался сосчитать количество старых фортов, принадлежавших всем без исключения поочередным владельцам острова, то, право же, едва не сбился со счета. Их около двух десятков — крупных и мелких, но с одинаковой историей.