Да, остров зазеленел сплошным садом. Но посадить — это еще не значит вырастить: деревья требуют ухода. Не будет его — самоотверженные усилия тысяч людей погибнут под напором сорняков и стихии. Так вновь возникла потребность в рабочих руках. И это естественно, потому что созидание — как цепная реакция.
Выход был подсказан самой жизнью: начать строительство школ-интернатов для старшеклассников, которые совмещали бы учебу с ежедневным трех-четырехчасовым трудом в поле. В просторечии их называют «секундариа» — школа второй ступени. Глубинный смысл этой идеи — не только помощь молодого поколения развивающемуся сельскому хозяйству страны (кстати, такие школы строятся по всей Кубе), но и стремление соединить теорию с практикой, привить чувство хозяина своей земли, украшенной садами.
Но школы не вырастают в чистом поле сами собой — нужна строительная индустрия, нужны люди, а для них — жилье и все остальное, необходимое для нормальной жизни. В Нуэва-Хероне, насчитывавшей тогда всего пять с половиной тысяч человек, ничего этого не было. Действительно, цепная реакция…
Завод железобетонных конструкций — ныне одно из крупнейших предприятий острова. Средний возраст его рабочих и инженеров — двадцать три года. Большинство из них приехало сюда после службы в армии, чтобы помочь возрождению острова. Они сами строили свой завод, он и выпускает те самые панели для школ и жилых домов, без которых был бы невозможен нынешний облик Пиноса.
А директор завода Феликс Бель — он ненамного старше остальных — недоволен: медленно отстраивается город, невысока еще производительность труда на самом предприятии и на стройках. Выход он видит в организации строительного техникума, где молодые рабочие могли бы повысить свою квалификацию, и в улучшении механизации и автоматизации завода. И тут же добавляет:
— Я понимаю: не всё сразу. Но знали бы вы, какие это хорошие ребята — башковитые, хваткие, работящие! Им бы опыта и знаний побольше — цены бы таким ребятам не было.
По-моему, им уже сейчас нет цены — новый город тому свидетельство. На острове, где еще недавно было всего 192 пригодных для жилья домика, их руками построено около трех тысяч современных жилых домов со всеми удобствами. В Нуэва-Хероне поднялись целые кварталы, не уступающие по своей красоте и столичным. Появились десятки детских садов и яслей, кафе, парикмахерских, филиал Академии наук Кубы, метеорологическая станция, телебашня. И конечно же, совершенно новые заводы и школы.
Когда едешь все по той же дороге к заливу Сигуаней и к отелю «Колони», не перестаешь вертеть головой по сторонам — то тут, то там мелькают таблички с названиями школ. Как правило, их имена выбирают сами учащиеся, и соображения при этом высказываются самые неожиданные. Помню, я долго пытался узнать у ребят, почему их школа носит имя Николая Коперника. Чего только мне не говорили! «Коперник выше Колумба, — утверждала девятиклассница Нильда Перес. — Он своей теорией перевернул представление о мире, а испанец был малограмотный путешественник, который случайно открыл Америку. Мы тоже хотим дать миру новые открытия и потому выбрали его имя — как стимул».
Около тридцати белостенных школ уже «вписались» в зеленое кружево Пиноса. Построены все они по типовому проекту, и занимается в каждой по 500 человек. Но до чего же разумный этот проект! Учтены особенности тропического климата: школы стоят на возвышенностях и ветер с моря всегда в душный день принесет желанную прохладу — стоит лишь открыть жалюзи на окнах. Прохладно — закрой их.
В одном из корпусов идут только занятия. В соседнем, одноэтажном, — столовая. За ней — два общежития: для ребят и для девочек отдельно. И повсюду цветы. За ними следят особенно тщательно — между школами идет постоянное соревнование за право называться самой красивой и уютной. Тут уж никто не побежит на клумбу, не сорвет своей подруге розу или гладиолус, как бы ему этого ни хотелось. А чтобы мяч случайно не сломал цветок, спортивные площадки отнесены подальше.
Вокруг каждого школьного городка, как на вечерней поверке, ровными рядами выстроились поднявшиеся до самого горизонта цитрусовые деревья. В основном апельсиновые и грейпфрутовые; их кубинцы называют торонхой. Свыше тысячи гектаров плантаций, за которыми ухаживают ученики в те четыре рабочих часа, что отводятся ежедневно расписанием, полностью на их попечении. Большая часть этих садов уже плодоносит, а с Пиноса отправляются во многие страны мира десятки тысяч тонн даров этой возрожденной земли.
Через несколько лет на острове будет 80 таких школ — 40 тысяч учащихся. И тружеников одновременно. Появятся, естественно, и новые водохранилища, и дороги, и кварталы жилых домов. Решено также открыть здесь филиал агрономического факультета Гаванского университета.
Словом, решается проблема не только рабочих рук, но и трудовой закалки тысяч молодых людей, становления характера нового человека. А опыт самостоятельной работы — лучшая школа воспитания. Сегодняшний Пинос — это поистине новое сокровище, открытое революцией. Реальное сокровище, которое служит людям. А о тех призрачных богатствах, оставленных здесь когда-то пиратами, нынешние молодые хозяева острова вспоминают разве что в минуты отдыха на причудливых его берегах.
Да, быстро летит время. Часто, оглядываясь на пройденные годы, мы произносим эти слова. Но, право же, не часто задумываемся над тем, что скорость времени задают люди. Скорость XX века, исходящую из наших замечательных планов. И на Пиносе это быстротекущее время напоминает о себе в полный голос.
Представление о «кубинской целине» только как о главной цитрусовой зоне страны уже нуждается в некоторой коррекции. В четко выполненный макет учебного пособия по садоводству — так выглядит Пинос с воздуха, из иллюминатора самолета — повсюду вкраплены трубы промышленных предприятий, выросших за весьма короткое время. Это не какие-нибудь кустарные цеха, а солидные заводы, работающие на нужды всей страны и даже поставляющие свою продукцию на экспорт.
Скажем, для переработки тех же цитрусовых построен современный консервный завод и крупнейший на Кубе холодильник. В ближайшие годы появятся еще несколько таких же предприятий, которые будут выпускать не только соки, но и различное варенье и компоты из мандаринов, апельсинов, грейпфрутов и тамаринго. Большая часть этой продукции предусмотрена для продажи в другие страны, в том числе в Советский Союз, который станет основным покупателем кубинских цитрусовых.
На рыбном комбинате, уютно расположившемся на берегу одной из речушек, объяснения мне давал начальник цеха по обработке лангустов Апелио Гонсалес. Он молод, совсем недавно вернулся из армии и, как бывший военный, говорит лаконично и четко, но со знанием дела. Когда-то вместе с отцом он сам промышлял лангусту в рыболовецком кооперативе неподалеку от города Матансас, там же работал в цехе по их разделке. Так что не впервые он здесь столкнулся с этими редкими обитателями теплых морей, которые за год вырастают всего на пять-шесть сантиметров, хотя к пяти-шести годам вес их достигает полукилограмма.
— Вот этих усатых великанов, — с улыбкой говорит Апелио, показывая на еще живых лангустов, плавающих в огромном железобетонном бассейне, — привезли сегодня. Сегодня же мы готовы будем отправить их во Францию, Испанию, Италию, Японию или Канаду.
Завод этот совсем новый, производство полностью механизировано и автоматизировано. По четыре — шесть тонн лангустов или креветок в день способны выпускать его цеха и принимать холодильники. Но есть еще и рыбный цех, продукция которого идет для нужд страны. Чиерна, агуха — рыба-игла, бонито — полосатый тунец, вьяхайба и другие экзотические породы рыб тропических морей здесь консервируются, вялятся, жарятся и отправляются на «большой остров».
…Недавно проложенное широкое шоссе к заводу по обработке каолина идет мимо все тех же бесконечных плантаций грейпфрутов и молодых посадок манговых деревьев. Легкий бриз не дает прохлады — духота плотной массой висит в воздухе, а безмолвно-величавое море напоминает огромное зеркало, отражающее солнце. Тишина, покой — почти идиллия. И лишь желтый дымок из труб завода возвращает к реальности — живая действительность предстает перед глазами во всей своей полноте.