17 октября все было готово к отъезду. Провожать нас пришел Золотов. Стояла ясная морозная погода. Термометр показывал минус 18 градусов. Дул порывистый северный ветер.
— Ну вот, вы улетаете, а мне еще немало придется потрепать нервы, пока я вывезу свое имущество с заимки, — с грустью произнес Золотов.
Последние слова прощания сказаны, рукопожатия закончены. Мы забрались в холодное, заиндевевшее чрево самолета. Взревел винт, самолет разбежался, вздымая за собой вихри снежной пыли, и, поднявшись в воздух, взял курс на Кежму. На следующий день мы уже были в Красноярске, а еще через несколько дней в Москве.
Шарики… Шарики падают с неба…
Флоренский имел все основания быть довольным результатами работ этого года. Экспедиция достаточно полно осветила многие неясные прежде вопросы, внесла коррективы в некоторые представления, основанные на работах предыдущих лет.
Систематический массовый замер азимутов поваленных деревьев и нанесение их в виде стрелок на точную карту дали возможность получить наглядную картину радиального вывала. Она получилась более сложной, чем это представлялось раньше. Оказалось, что конфигурация площади вывала сильно отличается от ранее принятой, несколько напоминая бесхвостого ската, голова которого обращена к западу-северо-западу. Установление точной конфигурации площади вывала позволило уточнить траекторию полета космического тела и некоторые детали его падения.
Работы болотоведов полностью подтвердили, что Южное болото не имеет никакого отношения к катастрофе 1908 года и образовалось несколько тысяч лет назад. Никаких явно выраженных изменений в гидрологическом режиме в связи с 1908 годом ни в этом, ни в других болотах не наблюдается.
Обследование некоторых термокарстовых воронок не обнаружило их связи с падением обломков метеорита.
Изучение следов лучистого ожога показало, что на площади в радиусе 7–9 километров от эпицентра взрыва у деревьев, переживших катастрофу 1908 года, видны на сучьях следы повреждений камбия. Возможно, они были вызваны лучистым ожогом. Судя по характеру ожога, температура была не особенно высокой, однако достаточной, чтобы возник пожар. (По Золотову, температура при взрыве была настолько высокой, что вызвала пережог сучков живых деревьев в радиусе 18–20 километров.)
По мнению Курбатского, пожар 1908 года возник сразу в нескольких пунктах на небольшой территории вблизи заимки вследствие воспламенения сухой подстилки — лишайника, высохшей травы и опавшей хвои, для чего достаточно температуры 270–300 градусов.
К моменту катастрофы тайга в этом районе состояла из сухостоя, образовавшегося в результате старого пожара в середине прошлого столетия, а также из вновь выросшего живого леса примерно 70-летнего возраста. При взрыве 1908 года произошел повал старых мертвых деревьев, а от возникшего верхового пожара погиб молодой лес, превратившийся в свою очередь в сухостой, уцелевший до настоящего времени.
Что касается усиленного роста деревьев после катастрофы 1908 года, то оказалось, что это явление наблюдается не везде, а только на отдельных участках.
Флоренский пришел к выводу, что магнетитовые и силикатные шарики, обнаруженные в почвенных пробах, являются тонкораспыленным материалом Тунгусского кометного метеорита. Это предположение требовало обоснованных доказательств. И Комитет по метеоритам летом 1962 года направил в район падения Тунгусского метеорита новую экспедицию, теперь уже с узкой целью поисков космических шариков.
Экспедиция должна была охватить опробованием обширную территорию в бассейне Подкаменной Тунгуски, особенно ту ее часть, которая расположена к северо-западу от Куликовской заимки. Нужно было получить, возможно большее количество шариков для последующего детального изучения их свойств. Возглавлял экспедицию опять Флоренский. В состав ее кроме работников КМЕТа вошло больше десятка студентов москвичей.
Обосновалась экспедиция на берегу реки Чуни, около небольшого поселка Муторая, примерно в 80–90 километрах к северо-западу от заимки. Здесь в устье небольшого ручейка вновь была собрана обогатительная установка, та самая, которая честно служила нам в 1961 году на берегу Хушмы. Промывкой проб руководил Саша Козлов.
Работа в основном велась с помощью вертолета, которым командовал наш старый знакомый Гриша. Пробщиков забрасывали в намеченную точку и там оставляли. На следующий день вертолет вместе с пробами привозил их на базу. На ближние участки пробщики направлялись пешком или по реке на лодке. Иногда, впрочем, когда вертолет по тем или другим причинам не летал, им приходилось уходить пешком и на дальние расстояния. Вообще же вертолет работал с редкими перерывами, отбор и промывка проб шли успешно, и к концу августа опробование обширной территории, границы которой определялись возможностями вертолета, были закончены.