Все это в совокупности с масштабами явления подогревало фантазию и побуждало искать объяснения на путях парадоксов. Опубликованный в 1946 г. рассказ-гипотеза А. П. Казанцева «Взрыв» сыграл роль спички, поднесенной к сухой соломе. В основу рассказа положена версия о том, что причиной Тунгусской катастрофы был ядерный взрыв, связанный с аварией инопланетного космического корабля. (Эта версия, вероятно, послужила позднее поводом для формулировки «ядерной гипотезы» Тунгусского взрыва, развитой и не оставленной поныне А. В. Золотовым, автором интересной монографии «Тунгусская катастрофа 1908 года», вышедшей в Минске в 1970 г.) Разгоревшиеся страсти в целом сыграли положительную роль, ибо не позволили забыть про Тунгусский метеорит и в какой-то мере стимулировали посылку в район катастрофы летом 1958 г. первой послевоенной экспедиции КМБТ АН СССР (ее возглавил известный геохимик К. П. Флоренский). Небольшая по составу и ограниченная в средствах, экспедиция сыграла тем не менее значительную роль как рекогносцировка и «разведка боем». Важнейшим итогом ее был критический пересмотр положений, сформулированных до 1949 г., согласно которым Тунгусский метеорит был отнесен к числу типичных кратерообразующих.
Под кратерообразующими метеоритами подразумеваются, как известно, крупные (в земном масштабе) космические тела с массой от нескольких сот тонн и больше, которые пробивают атмосферу Земли, не гася космической скорости, и врезаются в земную поверхность. Практически мгновенная остановка такого тела приводит к переходу его огромной кинетической энергии в тепловую, в результате чего кристаллическая решетка разрушается и происходит взрыв. На месте падения образуется кратер — так называемая астроблема («звездная рана»). На этих представлениях и была основана вся стратегия работ по Тунгусскому метеориту в предвоенные годы. Справедливости ради нужно сказать, что первым, кто взял их под сомнение, был Казанцев, отметивший несоответствие присутствия обширного массива стоячего мертвого леса (так называемого телеграфника) на берегах Южного болота (т. е. в центре катастрофы) представлению о наземном характере Тунгусского взрыва.
Предпринятый участниками экспедиции 1958 г. пересмотр устоявшихся представлений вновь оживил интерес к «ядерной» версии, тем более что анализ обстоятельств Тунгусской катастрофы действительно выявил черты сходства между ней и ядерными взрывами. К этому времени в исследования включились две новые научные группы, работавшие первоначально на общественных началах и поставившие перед собой в числе других задачу проверки «ядерной» версии. Одна из них, сформировавшаяся в Томске под руководством Г. Ф. Плеханова, послужила впоследствии основой для создания Комиссии по метеоритам Сибирского отделения АН СССР. Вторая группа, руководимая уральским геофизиком А. В. Золотовым, активно работает с тех пор первоначально в г. Октябрьском, а затем в Калинине. В научных взглядах обеих групп были, однако, существенные различия. Если для сибиряков проверка «ядерной» версии служила лишь одним из пунктов большой комплексной программы, ориентированной на изучение Тунгусского явления в целом, то программа Золотова с самого начала носила узкоцеленаправленный характер: он был сторонником и соавтором «ядерной» гипотезы и развивал ее на протяжении ряда лет.
Важной вехой в работе по Тунгусскому метеориту явилась томско-новосибирская экспедиция 1960 г., проходившая под грифом СО АН СССР (руководитель Г. Ф, Плеханов). Именно 1960 г. положил начало систематическому комплексному изучению всего района Тунгусской катастрофы, а не только центральной его части, хотя такая тактика была намечена уже экспедицией КМЕТ в 1958 г. Помимо прочих работ в программу экспедиции Входило изучение радиоактивности почв и растительности, направленное на проверку «ядерной» гипотезы.
Главным итогом работ 1958–1960 гг. явилось установление важнейшего обстоятельства, определившего дальнейшее направление разработки Тунгусской проблемы: было показано, что Тунгусский метеорит не упал на Землю, а взорвался на высоте нескольких километров. Крупные куски метеорита при этом, по-видимому, не уцелели. Таким образом, представления, сформировавшиеся с 1927 г., рухнули, и ситуация еще больше запуталась. Возникла потребность в новых методических подходах и объяснениях.
По понятным причинам к гипотезе «ядерного взрыва» ученый мир отнесся более чем прохладно. Подавляющее большинство специалистов предпочитало мыслить в рамках более «приземленных» категорий. На этом фоне академиком В. Г. Фесенковым и была воскрешена гипотеза о кометной природе Тунгусского космического тела. Главным аргументом в ее пользу были «светлые ночи» лета 1908 г., охватившие с 30 июня по 2 июля огромную территорию от Енисея до побережья Атлантики. Единственным более или менее приемлемым объяснением этого удивительного феномена было предположение, что в момент столкновения Земли с Тунгусским метеоритом, будь он кометой, хвост последней должен был рассеяться в верхних слоях атмосферы примерно в той зоне, где наблюдались «светлые ночи» (в момент падения Солнце находилось на востоке, а хвост кометы должен был быть отклонен давлением солнечных лучей в противоположную сторону, т. е. на запад). Кроме того, астрономы еще в начале нашего столетия знали, что сближение Земли с кометами нередко по причинам до сих пор не вполне понятным приводит к развитию атмосферных оптических аномалий (так было, в частности, в 1861 и 1910 гг.). Поэтому уже в 1908–1910 гг., обсуждая причину «светлых ночей», некоторые видные астрономы, в том числе француз де Руа и директор Гейдельбергской обсерватории Вольф, писали, что в ночь на 30 июня 1908 г. Земля вошла в соприкосновение с кометным веществом (интересно, что о самом падении Тунгусского метеорита ни Вольф, ни де Руа не знали).