Среди томичей были две женщины. Поэтому мы не особенно удивились, когда Боб, едва ступив на берег, немедленно облачился в ослепительно белые брюки и фасонистую мягкую рубашку с отложным воротничком. Правда, все это великолепие плохо вязалось с дырявыми коричневыми кедами.
По узенькой тропке мы направились к бараку, стоявшему на краю небольшой полянки и окруженному пышной растительностью. В бараке никого не оказалось. Буквально за два часа до нашего прибытия томичи перебрались на заимку Кулика, в 8 километрах к северу отсюда. Об этом рассказала оставленная записка.
Мы приступили к выгрузке и тщательному осмотру багажа. На нашей байдарке, которая за время пути имела только два незначительных прокола, основательно промок мешок с сухарями. Все остальное оказалось в более или менее удовлетворительном состоянии. У москвичей, несмотря на обилие мешочков из синтетической клеенки, подмокло изрядное количество вещей и продуктов. Особенно пострадали горох и сухой лук, превратившиеся в отвратительно пахнущее месиво.
Через некоторое время поляна перед бараком покрылась грудой беспорядочно разбросанных вещей. Вокруг огромного костра была сооружена жердяная изгородь, на которой висели одеяла, рюкзаки, предметы одежды и прочий мокрый скарб, от которого валил густой пар.
На следующее утро москвичи, как это было намечено заранее, начали перебрасывать свое снаряжение на заимку Кулика с тем, чтобы следующим броском доставить его на берег Кимчу. От Пристани к заимке ведет хорошая тропа, и москвичи за один день в два приема перетащили туда все свои вещи, включая байдарки. Мы с Валей остались на день на Хушме, чтобы привести в порядок наше имущество. Отобрали то, что нужно для десятидневного маршрута, а все остальное — в основном продукты — рассортировали и сложили в бараке.
На дне и боках нашей байдарки оказались ослабленные, подтертые участки, которые были сразу же «залечены», после чего мы уложили байдарку около барака в затененном месте.
Свою работу мы с Валей решили начать с обследования территории к северо-западу от озера Чеко. Москвичи согласились подвезти нас на своих байдарках километров на 35–40 вниз по Кимчу, откуда мы пешим порядком вернемся к заимке Кулика, беря почвенные пробы и проводя наблюдения за вывалом леса.
После дня напряженной работы все наконец было подготовлено к маршруту. Мы взяли с собой палатку, одеяла, продукты, боеприпасы, рыболовные принадлежности, желонку для отбора проб со дна озер, топор, геологический молоток, ружья и разные мелочи. Каждый предмет в отдельности весил пустяки, но вместе они составили внушительную тяжесть, примерно по 30 килограммов на человека.
Утро встретило нас веселым птичьим гомоном, легким шелестом листвы и ясной, безоблачной погодой. Еловый сучок, еще в прошлом году прикрепленный Янковским к стене барака, задиристо поднял вверх свой тонкий ус, обещая сухую погоду. (Это простое метеорологическое устройство широко применяется в Сибири. Обыкновенный еловый сучок с длинной веточкой-усом прибивают к стене. Ус очень тонко реагирует на изменение влажности воздуха, изгибаясь то вверх, то вниз. Если сделать возле сучка примитивную шкалу, можно приблизительно судить о влажности воздуха и узнавать о намечающемся изменении погоды.)
После сытного завтрака и прощального купания в небольшом омутке на Хушме мы взвалили на плечи тяжелые рюкзаки и по хорошо утоптанной тропке зашагали к заимке. С непривычки дорога показалась нам тяжеловатой, хотя мы всласть отдохнули у знаменитого Чургимского водопада, километрах в трех от базы.
У подножия водопада есть небольшой омуток — своеобразная каменная чаша, в которую с шумом падает белопенный каскад воды. Здесь, освещенные яркими солнечными лучами, весело резвились небольшие, похожие на форель рыбки, жадно хватая падающих в воду насекомых. Мы быстро наладили удочки и с азартом занялись рыбной ловлей. Вскоре несколько «форелей» перекочевали из омутка в ваши рюкзаки. Впоследствии я узнал, что эта «форель» была разновидностью речного гольца.
До заимки мы добрались изрядно уставшие. Помню, с каким трепетным чувством подходил я к ней в прошлом году и какое возмущение и негодование охватили меня при виде следов учиненного в ней бессмысленного разрушения. С совершенно иным настроением приближались мы к ней сейчас, зная, что здесь живут друзья, неведомые, но близкие нам по духу.
КСЭ-1