Было, конечно, очень досадно, но в общем жаловаться не приходилось. Погода все время стояла прекрасная — ясная и теплая. С раннего утра до позднего вечера мы, переходя от надежды к разочарованию, пересекали лес системой параллельных ходов, зорко всматриваясь в зеленые заросли трав и кустарников. Быстрому продвижению очень мешал лесной вывал, который носил здесь беспорядочный характер. Хотя камня мы не нашли, зато принятая нами система осмотра местности действовала безотказно в смысле снабжения нас дичью; правда, милые псы делали все, что было в их силах, чтобы распугать пернатых обитателей тайги. Мы каждый вечер варили густой, наваристый суп с глухариным мясом. Узаконенная нами однодневная норма равнялась одному глухарю на двух человек. Иногда, впрочем, мы переходили на рябчиков, исходя из расчета, что один глухарь равен восьми рябчикам.
В наше меню входили и грибные блюда. Возвращаясь с работы, мы походя успевали набрать ведерко грибов, причем отборных. Местами около берега Чургима в изобилии росла смородина, и не только красная, которая здесь встречается очень часто, но и черная — крупная, сладкая, обильная.
Живой свидетель катастрофы
Теперь нам предстояло осмотреть Южное болото. Это была обширная трясина-зыбун площадью около 7 квадратных километров. Многие считают, что это болото возникло в связи с катастрофой 1908 года: в слое вечной мерзлоты образовались трещины, через которые хлынули подмерзлотные воды и затопили пониженную часть территории, превратившуюся затем в болото. Флоренский и Емельянов, исследовавшие это болото в прошлом году, пришли к заключению, что оно образовалось естественным путем и не имеет никакого отношения к Тунгусской катастрофе.
Мы решили найти в пределах болота «языка» — живого свидетеля минувших событий, который мог бы объективно рассказать нам о прошедших днях. После долгих поисков нам удалось обнаружить на Южном болоте, в эпицентре надземного взрыва (ядерного, по мнению томичей), то есть там, где температура должна была быть максимальной, два живых дерева, переживших катастрофу 1908 года. Эти «свидетели» не сразу дались нам в руки. Не один километр прошагали мы по зыбкой поверхности болота, прежде чем встретили их.
Южное болото — типичное торфяно-сфагновое болото-зыбун с ровной поверхностью, поросшей осокой и хвощами. На ней выделяются узкие, невысокие торфянистые валы, на которых растут карликовые ивы и березки. Эти длинные валы, каждый шириной несколько метров, вытянутые в меридиональном направлении, создают своеобразный грядово-мочажинный микрорельеф. Кое-где на них растут деревья разного размера и возраста, в основном береза и лиственница, реже сосна и ель.
Первым из срубленных нами деревьев было не больше 30–35 лет. Наконец нам встретились две довольно крупные лиственницы. Срубив одну из них, мы установили, что возраст ее превышает 100 лет. Обе лиственницы были нормальными, хорошо развитыми деревьями без всяких следов ожога, но со следами сломанных когда-то веток; теперь вокруг сучков выросли молодые ветви, составляющие крону дерева. Лиственницы растут рядом, высота и степень развития у них одинаковы — видимо, они одногодки. Одну из них мы оставили нетронутой как контрольную.
Как увязать с этими живыми лиственницами красивую гипотезу ядерного взрыва? Ведь они должны были находиться в самом «пекле»! Высота, на которой произошел взрыв, считается более или менее установленной — 5–7 километров. Вот как описывают картину ядерного взрыва Дж. Хэмфри, Дж. Бернал и другие английские физики, хорошо знакомые с этим явлением:
«Если ядерная бомба взрывается на небольшой высоте, то образующаяся масса горячих газов или, другими словами, огненный шар диаметром около 5 км может коснуться земли. При соприкосновении его с землей, благодаря чрезвычайно высокой температуре, образуется громадный кратер и испаряется около 10–100 млн. т. земли и горных пород, которые и уносятся в виде сильно радиоактивного облака».
Как же могли уцелеть в такой обстановке найденные деревья?
Вот что можно «прочитать» на срезе ствола срубленной лиственницы. Судя по годовым кольцам, дерево родилось в 1849 году. До 80-х годов прошлого столетия оно развивалось более или менее нормально, затем наступило резкое замедление роста, вызванное, видимо, ухудшением условий. Эти тяжелые условия продолжались до 1908 года. В 1908 году дерево подверглось сильному внешнему воздействию и в течение 12 последующих лет почти не увеличивалось в диаметре, находясь на грани гибели, но затем постепенно оправилось. До 1938 года оно развивалось так же медленно, как и между 1879 и 1908 годами. Начиная с 1938 года дерево росло более или менее нормально. Угнетенный рост с 1879 по 1908 и с 1920 по 1938 год был вызван причиной, не имеющей отношения к падению Тунгусского метеорита. Что же это была за причина? Припомним, что во время экспедиции Кулика Южное болото летом было непроходимо, а сейчас по нему сравнительно свободно можно ходить во всех направлениях. Очевидно, в периоды обводнения болота рост дерева сильно замедлялся, а в более сухие периоды становился нормальным.