Радист группы Степанчик Лукашин в назначенное время включил свой передатчик и связался со штабом экспедиции. Торопливо отстукал начальнику отряда Сашко Довгалю важные сведения, добытые товарищами. Когда перешел на прием, то неожиданно получил категорический приказ: «Срочно оставить намеченный маршрут. Всеми возможными способами идти соединение остальными группами город Коршев». Угрожающие последние две буквы передачи «ЧП» — чрезвычайное происшествие — сразу насторожили. Все заволновались, стали приводить в порядок походные мешки.
Ребята из Курупчинской пионерской дружины неохотно расставались с москвичами.
— Приезжайте на будущее лето, — пригласил Тарас. — Создадим сводный отряд пионерской экспедиции. Позовем ребят и из народной Польши. Обдумаем сообща маршрут. На земле нашей столько всего бывало, что всем пионерам Союза надолго работы хватит… Согласны?
Сергей Харитонович и Оксана Максимовна вышли проводить группу далеко за околицу, и, прощаясь с ребятами, Оксана Максимовна не могла удержаться от слез.
ДОРОГИ СБЛИЖАЮТ И РАЗЛУЧАЮТ
В лощине заблестела безымянная речушка. Она то струилась по камешкам, то пряталась в зарослях камыша. Откинувшись от руля мотоцикла, Зарубин оглянулся на Зою Козлову, съежившуюся в коляске. Рядом сидел Коля Сергеев.
— Так ты скажи, Зоя, что знаешь… Даю слово помочь тебе!
Девочка еще ниже опустила голову, упрямо ответила:
— Ничего, ничего я не знаю…
Вымпел экспедиционного отряда, укрепленный над рулем мотоцикла, шелестел на ветру, подсмеивался, шептал: «Еще и врешь! Еще и врешь!»
— Неправильно ведешь себя, Зоя, — вмешался в разговор Коля Сергеев.
— Отстань, — зло глянула на комиссара девочка. — Доказательство у тебя есть?
Коля промолчал.
Метрах в ста позади мчалась пятитонка. В кузове ее в самых непринужденных позах среди ящиков и корзин разместились ребята. За два дня, прошедших после случая под Золотым потоком, и после того как вернулась в отряд группа Федюка, принеся в штаб экспедиции исключительно ценные сведения, ребята вновь рассорились. Олег продолжал накапливать материалы, изобличавшие Инку в предательстве, а Федя преследовал своими подозрениями Степанчика. Эх, и плохо же, когда не ладится дружба!
Инка неотрывно глядела на далекие холмы с мягкими, фиолетового цвета зубцами леса. Даже закрыв глаза, она видела перед собой их кружевные узоры, похожие на украинскую вышивку. Кама всю дорогу грызла яблоки, отплевываясь коричневыми, блестящими на солнце семечками, хвалилась:
— Мичуринские!
Олег подал ей очередное крупное яблоко и заявил:
— Наша биологичка занимается яблоненасаждением. Там, где бросила семечки, вырастут яблони. И так по всему шоссе до самого Коршева.
— Угадал-таки! — обрадовалась Кама и попросила: — Олежка, достань Инке. А то она что-то нахохлилась…
— Перестаньте красть яблоки, — не сдержался Федя, угадав причину Ининого недовольства.
Олег словно ждал его замечания. Он встал. Держась руками за веревки, стягивающие ящики, закричал:
— Не придирайся! Мы тебя насквозь видим. Всегда. Инку поддерживаешь. Права — не права, а молчи перед ней!
— Начштаба прав, — остановил его Сашко. — Мы сейчас как охрана колхозного имущества, а сами яблоки берем. Хорошо разве?
— Я, выходит, воровка? — выкрикнула, как ужаленная, Кама и тут же поползла к кабине, забарабанила своими кулачками-молоточками по железному верху. — Дядя водитель!
— Чего вам, ребята? — спросил шофер, притормаживая машину.
— Яблоки можно брать?
— Можно, можно…
Олег победно посмотрел на Федю и немедленно достал из ящика еще одно яблоко, протянул Каме. Шофер остановил его.
— Из этого ящика нельзя, молодой человек, — заметил он. — Берите те, что у заднего борта. Видите? Там я чуть-чуть битые отобрал. Ешьте сколько душе угодно.
— Простите, — спохватилась Кама, — мы не знали.
— А вы что, неграмотные? — удивился шофер.
Грузовик снова тронулся, а ребята, теснясь, читали на ящиках крупные штампованные надписи: «ВСХВ, Павильон Украины».
— Эх, — почесал затылок Олег, — и как мы слона-то не приметили!
Никто не рассмеялся. Всем было немножко неудобно.