— Забыли, видно, стариков, — заметил Зарубин, показав на прохудившуюся крышу дома. — Было бы у меня время… Топором орудовать я могу не хуже плотника.
— Ты возьмись, — посоветовал Сашко.
Товарищ Миша подошел к хате.
— Надо действительно помочь старикам… Бабушка, — позвал он, — можно на минуточку?
Старушка выглянула в окно.
— Да что вы! — покачала она головой, выслушав предложение лейтенанта помочь в ремонте дома. — Власти осенью обещали все сделать…
Однако Зарубин, как только решение пришло, сразу почувствовал себя хозяином. Он взял рюкзак из коляски мотоцикла и хозяйственно взошел на крыльцо.
— А зовут меня Мария Тарасовна, по роду Василько, — улыбнулась ему старуха и заспешила: — Заходите, гости дорогие, заходите.
Она поставила перед москвичами большую корзину с ароматными яблоками.
— Ешьте, соколики, — старуха оглядела ребят, заметила, что их стало меньше. — А где этот, что в военном обмундировании, шустрый такой и рыжий чуб у него вверх смотрит?..
— Федя Прибытков? — спросил Коля.
— Прибытков? — растерянно шагнула к нему Мария Тарасовна. — Да уж не Прибылов ли?
— Это так его деда здесь звали, бабушка, — пояснил Сашко.
— Не ослышалась я? — простонала старуха, глядя на пионеров влажными глазами. — Ой, господи, да ведь у меня дело есть к нему!
— Какое дело, Мария Тарасовна? — Ина взяла старушку за руку, усадила.
— В двадцатом году, осенью, Иван Кремень принес в Ласковичи Прибылова-то… Похоронили мы тут нашего збручского мстителя!
В старой хате стало тихо, и каждый из ребят услыхал учащенное дыхание своих товарищей. Первым пришел в себя вожатый Сашко Довгаль.
— Пионеры, — негромко произнес он, — здесь могила Ивана Никитича!
Маленький дружный отряд пионеров во главе с Марией Тарасовной и ее мужем Акимом Николаевичем Василько взошел на пригорок за хутором. В окружении старых буков виднелся посеревший от непогоды известняковый столб-обелиск. Около подножия лежал венок с выгоревшей на солнце красной лентой.
Пионеры сдернули с головы панамы. Каждый в эти мгновения перебирал свою короткую, вмещающуюся всего-навсего в шесть классов учебы жизнь и всем сердцем клялся умереть, если придется, вот так же, как этот никогда не виденный ими человек.
— Отдадим долг борцу революции! — срывающимся голосом сказал комиссар отряда Коля Сергеев.
В полной тишине Сашко пригнул вымпел. Раздался грохот барабана, певуче зазвучал горн. Зарубин приложил к плечу ружье и выстрелил в воздух из обоих стволов. Ближайшие горы ответили на пионерский салют эхом. Оно долго перекатывалось от одного холма к другому.
За рулевое весло Федя и Олег садились поочередно. Оба понимали, что плыть молча трудно, но никто не хотел первым начинать разговор. И оба припомнили казахскую побасенку, рассказанную Касымом. Два жирных бая отправились вместе на охоту. Они подстрелили дрофу и никак не могли ее поделить. Наконец охотники договорились, что дичь достанется тому, кто дольше всех промолчит. А тут мимо шел бедный человек. Увидел он нахохлившихся баев и спрашивает: «Ваша дрофа?» Баи молчат. Тогда батрак взял да и зажарил птицу. И только когда он съел ее, баи одновременно закричали: «Как ты, негодяй, посмел забрать нашу добычу?» — «Теперь она все равно моя!» — проговорил хитрец.
Олег, вспомнив сказку, подумал: «Я не бай и дрофу никакую не делю, поэтому мне можно и помолчать». Федя же мыслил по-другому: «Я уже мирился раз, а больше ни за что на свете, никогда! И буду молчать, пусть хоть сто дроф съедят…»
Как и следовало ожидать, молчание до добра не довело. До Луговин оставалось уже недалеко, каких-нибудь пять километров, когда Олег, не посоветовавшись с Федей, направил лодку в один из ее рукавов. Таким образом он надеялся сократить путь.
Солнце уже стояло в зените, а выхода из протоки все не было. Повернуть назад Олег не решался, боясь насмешек Феди. Из одной протоки лодка вошла в другую, потом в третью.
Федя поднялся, оглядел горизонт. Кругом, насколько хватал глаз, виднелись одни лишь луга и луга с редкими ясенями и дубками на суходолах, стогами сена.
— Влипли! — решив все-таки первым прервать молчание, глухо сказал он. — И все ты, Следопыт! Как только понадеешься на тебя, обязательно что-нибудь случится…
Путешественники выбрались из лодки, устало улеглись на горячую под солнцем отаву. Федя достал маршрутную карту. Но даже с ней выбраться из лабиринта стариц и речушек, примыкавших к Збручу, было не так-то просто.