— Искупаться, что ли? — сам себе предложил Федя. — Что-то душно! Потом разберусь.
Он с разбега бросился в воду. Долго нырял и кувыркался, фыркал, исподтишка дразня напарника. Когда же наконец решился посмотреть на Олега, то его не увидел. Все вокруг было покрыто серо-синей мглой. Солнце словно нырнуло в ее глубину и не смогло больше выплыть. Над лугами с бешеной скоростью мчались тучи.
Полыхнуло синим светом, ударил гром — резкий, без эха.
— Гроза! — ахнул Федя и бросился на берег. Отчаянный рывок ветра чуть не столкнул его обратно в воду. Нет, это не гроза, это буря!
Ослепленные беспрерывными молниями, оглушенные громом ребята с трудом перетащили лодку в ближайшую балочку, заросшую тростником, продукты застлали сеном. Олег жестом показал на разветвленный дуб, стоявший на возвышенности среди группы невысоких стогов сена. Скрыться от дождя было больше негде, и Федя молча согласился.
Теперь ливень не доставал путешественников. Шумные водяные потоки скатывались с дерева, пригибая к отаве его мощные ветви. Федя подставил сложенные черпачком ладони. Через секунду они наполнились зеленоватой жидкостью. В это мгновение над дубом сверкнула молния, раздался треск, и дерево, как живое, жалобно вскрикнуло. Олега подняло вверх, завертело и с силой швырнуло на землю. Он не почувствовал ни боли, ни пронизавшего все его тело электрического разряда.
Первым пришел в себя Федя. Он лежал навзничь. С расщепленного дуба над его головой свисал красно-черный кусок коры. Мальчик попытался отползти в сторону и тут увидел Олега. Скорчившись, он лежал ногами к дереву. Никаких внешних повреждений на нем не было заметно.
Федя знал, что контуженного грозовым разрядом можно привести в чувство только искусственным дыханием. Говорят, что это нужно делать долго. Но Олег открыл глаза на пятом или шестом взмахе рук. Осовело глядя на Федю, он спросил:
— Ты… делаешь?
— Потерпи, потерпи немного.
— П-пусти! — завопил Олег.
Федя с трудом приподнял его и понес в более безопасное место к отдаленному стогу сена. Там он усадил Олега на траву, а сам опустился рядом. Так ребята лежали до тех пор, пока не перестал дождь и пока Федя не услыхал стона.
— Ведь я знал, что нельзя под дерево! — почти плакал Олег, размазывая по лицу грязь. — Посмотри, этот дуб самый высокий тут…
Федя чувствовал боль в ногах и слабость во всем теле. Олег же пострадал сильнее. Левая нога у него в колене еле сгибалась, а в щиколотке была такая боль, что не давала прикоснуться ступней к земле.
Раза два он пытался встать, но тут же с криком опускался на мокрую отаву.
— Что делать теперь? — растерялся Федя.
— От стогов по автомобильной колее ты можешь выйти к селу, — подсказал Олег, чем еще раз доказал, что его следопытские способности развиты гораздо больше, чем Федины.
— А ты?
— Я подожду. Буду лодку охранять.
— Вместе так вместе! — решительно заявил Федя. — Черт с ней, с лодкой, лишь бы нога у тебя заработала. — Присев перед Олегом на корточки, он попросил: — Держи меня за шею.
Свершилось чудо! Как только Федя почувствовал на своих плечах руку товарища, сил у него прибавилось вдесятеро и ноги сами стали выбирать дорогу. Так же, наверное, помогали друг другу бойцы Игната Прибыткова в бою, вынося раненых из-под пулеметного огня. Так же спасали ослабевших товарищей в отряде отца и Ивана Васютина.
У дуба, который так подвел мальчиков, Федя остановился. Удар молнии пришелся не на вершину, а ниже, где на суку кто-то повесил обыкновенную крестьянскую косу. Изуродованный кусок железа и сейчас валялся в стороне. Грозовой разряд по дереву прошел вниз, ударил в землю, пробив между мощных корней дыру величиной в лисью нору. Из нее шел пар. От неминуемой гибели ребят спасло то, что они стояли в некотором отдалении от ствола.
— Не обижайся на меня, — говорил Олег, плотнее прижимаясь к Феде. — В походе мы как-то раздружились с тобой. Сколько из-за этого перестрадали оба…
— Брось, Олежка, — не соглашался Федя. — Я ведь знал, что хоть ты и ехидничаешь, а все равно славный парень.
— «Славный парень»! Что ты! Нет, я порядочная свинья, — не унимался Олег. — Подлость против тебя задумал… Ведь я был до последнего момента уверен, что ты заодно с Инкой и что вы оба помогаете Витьке-пенициллину. Мы даже выкрали со Степанчиком твой дневник и прочли его. Потом пародию на твои записки сочинили, да Сашко их отобрал и велел помалкивать… Нехорошо, правда?
— Да, — согласился Федя. — Но хватит на эту тему… Больше не будем!
На сердце у обоих от такого разговора стало теплее, легче. Мальчики словно сбросили с себя большой груз.