– Вася, ты сегодня был неподражаем!
Маргелов приобнял девушку и вкрадчиво сообщил:
– А я еще и вышивать могу, и на машинке тоже…
Девушки прыснули, а Сергей чуть улыбнулся, отлично зная армейский сленг. Знали бы, что значит шить и на машинке работать…
– Вы сейчас куда?
– По делам, Оленька, по делам.
– Очень срочным? – надула губки та.
– Срочным, – подтвердил Сергей. – Давайте завтра вечером погуляем. В баре посидим…
– Ловим на слове! – воскликнули девушки, чмокнули парней и ушли.
Подойдя к машине, Сергей нажал на кнопку сигнализации, и БМВ приветливо моргнула габаритами. Парни закинули сумки на заднее сиденье и только собрались сесть в машину, как их окликнули:
– Эй, мужики!
Друзья обернулись. К ним быстро шел Юра-морпех и нес коробку.
– Вот, – подойдя, сказал он, – водка. Десять бутылок.
– Юр… – начал было Маргелов, но его перебили:
– Не, мужики, берите, не обижайте. Я все понимаю – повел себя, как пацан неразумный. Выпендрежник с дешевыми понтами.
– И я тоже хорош, – согласился Маргелов.
– Но поступил по-мужицки! Так что держи, – и Юра вручил коробку Маргелову. – И еще, мужики, вот мой телефон. Звоните, если что, помогу.
Забрав карточку с номером телефона и попрощавшись, друзья поехали к институту.
Паша смотрел в монитор, раз за разом проверяя и тестируя программу управления аппаратом. А чем еще заняться? Эти два оболтуса, эти разгильдяи, эти… словарный запас давно закончился. Ведь договаривались! Два часа коту под хвост! Чем себя занять? Опять, что ли, проверить соединения и протестировать работу программ? Раз в пятнадцатый?! Да ну… к черту! Закрыв окно программы, Свешников посмотрел на часы и выругался.
А чего я жду? – подумал Паша. Обойдусь без них. Приедут, а я в одиночку полностью проверил полную работу аппарата и все результаты получил.
Решено! Свешников вновь запустил программу, затем включил питание блока управления, проверил параметры, удовлетворенно хмыкнул, нажал пуск и быстро лег на кушетку аппарата.
Над ним часто замигал светодиод и… сознание погасло.
Какое-то время вокруг была абсолютная темнота. Затем начали мерцать огоньки, становясь ярче и ярче. Потом огни начали закручиваться в спираль, постепенно ускоряясь. Стало светло до рези в глазах. Внезапно весь свет свернулся в одну точку, пропал, и все тело наполнилось болью.
Невозможной.
Невыносимой.
Левую руку дергало так, что отдавало красными вспышками в глазах. Боль в ногах настолько отупела, что их и не чувствовалось вообще, а в животе словно костер пылал.
Во рту солоно и сухо, а еще глаза режет, будто песка насыпали. Что-то и вправду ощущалось на лице. Удалось шевельнуть правой рукой. С большим трудом поднял ее и смахнул с лица землю. Потер глаза и, мелко моргая, осмотрелся.
Паша лежал в какой-то яме. Больше ничего не видно. Посмотрел на тело…
Все, что ниже груди – кровавое месиво.
– А-а-а! – крик… даже не крик, еле слышный сип длился пару секунд, затем внутри скрутило болью, и Паша затих, впал в ступор от вида собственных потрохов.
– Этого не может быть… – прошептал он, – этого не может быть…
Где я? Как тут оказался? Что произошло? Что тут происходит?
«Война тут». – Ответ поставил Пашу в тупик. Это не было сказано. Это была мысль. Не его мысль. Чужая. Именно чужая. Не веря в происходящее, Свешников огляделся, в яме он один.
Крыша поехала, подумал Павел, никак я в настройках аппарата накосячил…
«Какой аппарат? Какая крыша? – появилась злая мысль. – Ты вообще кто такой?»
– Я? – удивился Свешников.
«Ты, не я же!»
– Я Паша, то есть Павел Анатольевич Свешников, – сказал мысленно Свешников. – Студент третьего курса… стоп, а вы кто?
«Лейтенант Иван Федорович Григорин, сто пятьдесят пятая стрелковая дивизия».
– С ума сойти!
Это сон? Кошмар? Ущипнуть себя, но толку… больно и так…
Сквозь звоны и шум в голове пробивались отдельные слова. Кто-то недалеко разговаривал по-немецки. По-немецки?
«Да, там немцы. Я уже говорил – война тут. Немецкая провокация, но ничего, скоро наши подойдут и…»
– Не подойдут. Не будет наших! – решительно сказал Свешников. Он поверил в реальность происходящего. Просто быть больше нечему. И не сон это. Не бывает так больно во сне.
«Как это не подойдут?» – возмутился Григорин.
– А вот так, – ответил Паша. – Немцы уже Минск окружают…
«Врешь, падла!» – И чужая злость заполнила весь мозг, подавляя волю. На краткий миг два сознания слились воедино. Свешников даже боль перестал чувствовать. Потом сознание лейтенанта затихло.