— А ну-ка прикрой! — выскочив из-за валуна, вождь клана открылся в полный рост, и, прежде чем Шара успела хотя бы протестующее пискнуть, выпустил стрелу. А-а, плохо… Мало того что промазал, так еще и показался врагу. Все, прятки кончились — сейчас догонялки будут!
Девушка оказалась права. При виде Рагхулуна с урук-тха’ай точно оцепенение спало, и вся разнородная толпа — язык не поворачивался назвать это строем — истошно заорала и с места рванула к одиноко стоящей фигуре иртха с большим луком в руках. Ну, наконец-то… кажется, план начинает работать.
— Я пошел! — Рагхулун, не целясь, выпустил наугад еще одну стрелу, отбросил лук и помчался к Южным вратам, преследуемый сворой озверевших псов Кхуру. Сидевшая в секрете Шара успело только запоздало дать отмашку — кричать что-либо означало немедленно выдать свое местонахождение. Дичь и так удалось заманить в приготовленную ловушку с великим трудом, не стоит сейчас сбивать ее с пути, кроме того, здравый смысл подсказывал нурненской лучнице, что если ее сейчас обнаружат, то отбиваться придется героически… правда, недолго. Поэтому подавив искушение «снять еще одного», она отложила анхур в сторону и, стараясь не шуметь, потянула из ножен храг. На крайний случай.
Судьба была бы чересчур предсказуемой занудой, если бы не припасла горе-загонщикам еще одного гостинца. Продумывая детали предстоящей операции, оба стратега как-то на редкость дружно упустили из виду то обстоятельство, что ноги у выродков Кхуру длиннее, то есть бегать они способны куда быстрее иртха обычного. Расстояние от валуна до Южных врат составляло около двух с половиной сотен шагов, но не успел Рагхулун пробежать и половины, как разозленные внезапным нападением урук-тха’ай уже поравнялись с тем местом, где сидела сейчас Шара и, издавая непрерывный утробный рев, не сбавляя ходу, пронеслись дальше. В общем-то ничем непоправимым такая прыть пока не грозила, но тут произошла еще одна досадная неприятность: облаченные в тяжелые латы урук-тха’ай отстали, растягивая цепь, и вперед вырвались бездоспешные лесорубы. Проклятье! Даже если Рагхулун успеет добежать до входа в пещеры (слава Тьме, никому из преследователей не пришло в голову кинуть топор в спину убегающего врага!), ловушка-то все равно сработает только единожды! И причем вот на этих дуриков с топориками… Что делать?
Очевидно, вождь клана тоже сообразил, что так дело не пойдет, поэтому неожиданно резко затормозил и развернулся лицом к бегущим, выдергивая из ножен трофейный дол-гулдурский й’танг. И вот тут у Шары не выдержали нервы. Послав к Наркунгуру всю скрытность, она вскинула анхур и влепила стрелу в основание шеи самого прыткого. Тот рухнул ничком, но прочие, не обратив на то никакого внимания, пробежали по упавшему телу, устремляясь к близкой и легкодоступной цели. Но не все: ребята в доспехе, к примеру, напротив, замедлили шаг — очень уж их заинтересовал оставшийся позади голец. Один из них даже отделился от товарищей и медленно пошел в сторону Шары, с подозрением обшаривая взглядом беспорядочно разбросанные валуны — в поисках укрытия неизвестного мергена. Девушка всем телом вжалась в холодный камень, стараясь даже не дышать. Пропало… все пропало! — мелькнула близкая к панике мысль. Причем из-за ее же собственной дури… И тут до нее долетел голос Рагхулуна: вождь что-то крикнул ей. На то, чтобы осмыслить слова, ушло мгновение — целая вечность.
— Ну давай! — заорал прижатый к стене Рагхулун. — Сделай еще раз то же самое!
Лучница в отчаянии зажмурилась и закусила губу. О чем он? Это же бессмысленно — положит она в лучшем случае одного, но тогда все остальные увидят… нет, анхур сейчас бесполезен, если только храгом ткнуть по-тихому, когда эта железяка ближе подойдет. Но Рагхулун, уже успевший у порога родных пещер скрестить сталь с одним из преследователей, крикнул снова:
— Как тогда, слышишь? Как тогда! Позови их еще раз! Духов леса! Давай!!! У тебя же получалось?! Ну!
Духи леса? Позвать? Мысли скакали, как камешки в детской погремушке: как и когда у нее получилось их позвать, что за… духи леса… леса Фангорна… Взгляд ее упал на окровавленную ладонь. И тогда Шара поняла все. И начала вспоминать…
…Древний лес, заповедная чаща, где в незапамятные времена бродили ее предки… Причудливое переплетение корней, и ветви, так похожие на могучие узловатые руки… Трещины коры, неуловимо образующие черты странных и по-своему прекрасных лиц. Сотворенные на самой заре мироздания, пастыри лесов онодримы обладали обличьем, схожим с обычными деревьями, однако могли говорить — о, этот не похожий ни на что странный певучий язык — точно ветер в кроне, точно журчание лесных ручьев или тугое движение древесных соков под корой… И перемещаться они тоже могли: не раз и не два случалось им выступать против осквернителей леса — выродков Кхуру. Энты… извечные враги ирчи, Ночного народа — одно упоминание их имени вселяет животный страх в души тех, кто с нечистыми помыслами дерзнул вступить под своды Фангорна… Шара видела, как сотни огромных древоподобных существ в молчании появляются на заснеженном плато, будто сгущаясь из стылого воздуха. А потом так же молча стеной двинулись на жалкую горстку уродливых двуногих тварей, растерянно озирающихся в поисках пути к отступлению. Сурово сжаты трещины губ, поскрипывают стиснутые кулаки, покрытые прочной и гибкой, похожей на кожу корой, угрожающе шелестят без ветра темные кроны… И тяжелая поступь древнего лесного воинства заглушает звон стали и крики обреченных…