Пока Шара лихорадочно соображала, что бы такое соврать, ее оттер плечом Рагхулун.
— Обычай требует от гостя назваться первым, — сумрачно заметил он. — Впрочем, ожидать вежливости от пришедших с оружием будет глупо. Да будет так, я повторю. Перед тобой вождь клана Ледяной Волчицы, Рагхулун сын Шадрух. Я сказал, ты слышал. Так что, во-первых — назови свое имя, а во-вторых… те вопросы, что есть у тебя к моей женщине, ты задаешь мне, так что будь добр — смотри в глаза!
Бум-м! Это несостоявшаяся смертница от неожиданности выронила горящий факел. Сухая деревяшка радостно запрыгала по каменным плитам пола, оставляя за собой красивый хвост косматого пламени. Дол-гулдурцы резко отпрянули назад, подозревая очередную ловушку, и тотчас же над их головами в воздухе просвистела стрела — у кого-то из засевших в коридоре лучников не выдержали нервы. Честь и хвала реакции молодого вождя: он успел заслонить собой обалдевшую Шару. В том, что стрела предназначалась именно ей, не было никакого сомнения: били низко, на уровне середины груди обычного иртха, а ей, невысокой — аккурат бы в горло. Но Рагхулун успел. Оттолкнуть в сторону увешанную гремучей смесью девушку он побоялся, зная о свойствах «бешеного порошка», так что стрелу красиво поймал собственным плечом. Кто-то из туманногорцев ахнул, а мгновением позже запоздалый крик дол-гулдурского десятника «не стрелять!» утонул в яростном реве сотни глоток пополам с лязгом покидающих ножны клинков. Злой и страшный, как раненый медведь, Рагхулун по-звериному оскалил клыки и, с треском обломив торчащее из плеча черное древко, дернул из ножен знаменитый й’танг. И не миновать бы сейчас хорошей драки и бессмысленного кровопролития, которое столь отчаянно и бестолково тщилась не допустить «женщина вождя», но именно в этот опасный миг в злосчастном гроте появилось еще одно действующее лицо.
Шаркающим старческим шагом и опираясь на длинный посох, из темноты медленно вышел слепой шаман. По рядам соплеменников Рагхулуна пробежал почтительный ропот.
— Остановитесь! — прозвучал негромкий надтреснутый голос.
Сгорбленный старец в серых одеждах, мерно постукивая посохом, спокойно прошествовал сквозь расступившуюся толпу на середину зала. Командир дол-гулдурских погранцов соображал быстро, поэтому в первую очередь обернулся к арке и повторил запрещающий жест. После чего раздраженно бросил й’танг в ножны, набрал и выдохнул полную грудь воздуха, постепенно успокаиваясь, и, наконец, почтительно склонил голову перед говорящим-с-духами. Его подчиненные с явной неохотой поспешили убрать оружие. А Рраугнур-иргит, определив направление безошибочным, шестым чувством слепца, повернул пергаментное лицо в сторону Шары и Рагхулуна.
— Возьми женщину и уходи, — приказал он. — Вы оба сделали достаточно, теперь моя очередь…
Рагхулун легонько подтолкнул девушку в спину: пошли, мол. Но Шара сейчас могла только глупо улыбаться и краснеть. Она не двинулась бы с места, даже если бы в нее летела еще одна стрела, даже если бы рушились каменные своды. При всех… так прямо и сказал, что его женщина. Хай-я… неужели? Нет, так не бывает…
— Когда говорящий-с-духами готовится к смерти, — медленно проговорил Рраугнур-иргит, — в запасе у него много времени. Как раз для того, чтобы обдумать все то, что было сделано и сказано прежде, и, быть может, осознать допущенные ошибки. И очень мало — для того, чтобы успеть их исправить. Но это уже мое дело, вы здесь не при чем. Ступайте! А мне, — невидящий взор уперся в жестяную бляху дол-гулдурского десятника, — есть о чем побеседовать с этим достойным воином…
Все еще отупевшая от осознания простого женского счастья, Шара послушно последовала за Рагхулуном к арке южного тоннеля, и уже краем уха успела поймать:
— Дзарт-кхан Дол-Гудурской… кхм… Уфтхак из рода Лунного Пса приветствует уважаемого Рраугнур-иргита на пороге его жилища…
И по-прежнему бездумно улыбнулась в темноту.
Глава 24
— Ты гляди-ка, экий востроглазый! Пятую пару подряд открыл и еще ни разу не ошибся! Этак ты меня вовсе без ужина оставишь, хе… Че, не кормит тебя Ташкулуд?
— Дядя Муфхар, а ты не отвлекайся, не отвлекайся! Уговор дороже соли: раз проиграл, так рассказывай. Что дальше-то было?