— Повезло… В следующий раз нарт’харуму надень все-таки…
Шара озадаченно нахмурилась. Ну, конечно, нарт'харума! Вот оно что… «Мои глаза бережет» — усмехнулась про себя орчиха. Странно… неужели эта тряпка и вправду настолько необходима, если о ней можно так запросто забыть? Или это девушке просто, как сказал Дагхур, «повезло»? Но она не могла вспомнить, чтобы свет причинял боль глазам, и это при том, что она из любопытства посмотрела прямо на солнце… Или это с ней, с Шарой, что-то не так? Но всерьез задуматься над подобными сложностями вновь не оказалось времени: убедившись, что единственный в отряде стрелок по-прежнему способен исполнять свои обязанности, Дагхур вновь погнал десяток по лесной тропе.
Невинная хитрость прозорливого разведчика сработала безотказно. Отряд пролетел через опасную приграничную зону с такой скоростью, что у тарков, если они даже и наличествовали где-то поблизости, не было никаких шансов столкнуться с орочьей разведгруппой, движущейся в сторону западной границы Итилиэна. Нет, полностью исключить возможность случайной встречи, разумеется, было не под силу даже Дагхуру, но на сей предмет у каждого в портупее недвусмысленно болтался й’танг. «На самый крайний случай», как изволил выразиться моргульский полутысячник. Эта формулировка вообще как нельзя лучше подходила для описания способа действий всех трех групп, отправленных к Андуину. Тихо добраться до побережья, посмотреть, понаблюдать, занести на пергамент и столь же тихо покинув чужую территорию, вернуться в крепость… Боевой клич, свист стрел и яростный блеск стали — для тех, кто придет позже. Время битвы настанет, но пока все решает разведка, именно потому их задача — как можно дольше оставаться в тени, тем более, что задача южной группы наиболее масштабная из всех: найти подходящее место для переправки через реку катапульт. Время от времени читавший донесения Дагхур, несмотря на принадлежность к Моргульскому штабу, по этим лесам побродить успел и был способен видеть дальше собственного носа. Конкретно на берегах Великой Реки он, разумеется, не бывал, но о наличии в низовьях образованных протоками островов, знал прекрасно. Когда возник план прикрыть берег тяжелой артиллерией, именно ему пришла в голову идея исследовать эти протоки: а вдруг? При такой ширине реки бить с острова куда разумнее и продуктивнее, чем с берега утюжить водную гладь. В штабе идеей тотчас загорелись, и даже то обстоятельство, что хитрый Дагхур под шумок нагло увел лучшего в штабе картографа, не омрачило приподнято-взволнованного настроя аналитиков. Проработка далеко идущих планов требовала гигантского объема информации, полезной могла оказаться любая мелочь. И вот здесь-то быстро оценили незаменимость педантичного и исполнительного Дагхура. Что же касалось командиров двух оставшихся разведгрупп — это был своего рода страховочный резерв. На счет Горбага в Моргуле уже давным-давно никаких иллюзий не питали, поэтому идущий с севера Дублук помимо основной задачи имел второстепенную — проследить, как бы скорый на ссору и расправу сотоварищ не наворотил дел, после которых секретная операция пойдет прахом. Невольно назревал хороший вопрос: на кой ляд в звездном составе двух профессиональных разведчиков нужен был Горбаг, но здесь логика, посыпав главу пеплом, с плачем удаляется прочь, уступая место домыслам. Вполне возможно, что таким образом начальство решило дать замазанному во множестве нехороших историй десятнику последний шанс оправдаться, а, может, что и сам Горбаг, устав от бесконечных придирок, всеми четырьмя клыками вцепился в возможность исчезнуть на какое-то время из крепости — однако, об этом история умалчивает. Тем более, что поиск истины в этом случае представлял бы интерес разве что для любителя покопаться в пыльной паутине внутренних взаимоотношений моргульского штаба. А таких доморощенных философов среди личного состава не наблюдалось.
Глава 4
А в это время в лиге птичьего полета к северо-востоку, или чуть дальше в чаще леса расположился другой лагерь. Все точно так же: вещмешки-изголовья, полоски нарт’харум на лицах, завернувшийся в плащ одинокий дозорный мирно дрыхнет на своей дневной вахте… так же, да не так. Тяжелый й’танг в ножнах покоился на коленях хозяина, но уверенности, как видно, не придавал, ибо орк периодически вздрагивал во сне, вскидывая голову, и лишь нашарив взглядом храпящего десятника, да еще одну нелицеприятную фигуру, вновь ронял голову на грудь. Успевая еще печально вздохнуть при этом: а ведь как хорошо все начиналось!