— Пхут-тха… — зло выдохнул дзарт-кхан Шанхур. — Выждали, сволочи! Знают же, что сквозь туман мы их не увидим!
Ранхур-маленький не ответил ничего. Он опустил на глаза нарт-харуму, хотя нужды в ней не было никакой, ибо солнце еще не выглянуло из-за горизонта, втянул воздух, задержал дыхание и прислушался. Через два десятка ударов сердца степняк беззвучно поднял анхур, натянул тетиву и выстрелил куда-то в туман. Прислушался снова, удовлетворенно кивнул и потянулся к колчану за следующей стрелой. Дзарт-кхан Шанхур посмоторел на него с суеверным ужасом, потом все же собрался и шепотом велел продолжать в том же духе, а сам рысцой побежал по стене туда, где на площадке над самыми воротами были установлены бурз-та’ин-хатур.
Разворачивать катапульты без помощи троллей тяжело, но возможно — что с успехом доказали оба расчета. Сбивая с таким трудом наведенный прицел, защитники провернули зубчатые колеса, соединяющие орудие с платформой так, чтобы снаряды ложились не прямо перед воротами, а в обе стороны под углом к линии стены. А вот наводить дальность броска помогал уже Шанхур, запомнивший, куда именно в тумане мечет на звук свои стрелы степняк. Тарки очень торопились подобраться к стенам до того, как спасительная пелена растает в свете солнца, так что первый же брошенный камень нашел довольно крупную цель. Судя по воплям — накрыло человек двадцать. Пока катапульту снова заряжали подходящим куском стенной кладки, вниз полился кипяток. Снова вопли невидимых в тумане врагов, и новый выстрел катапульты. К сожалению, на этот раз дзарт-кхан Шанхур, этот самозванный корректировщик, ошибся, и снаряд ушел в молоко в буквальном смысле слова. Означало это только одно — уцелевшие тарки уже собрались под самыми стенами, и бурз-та’ин-хатур против них теперь бесполезны. Из-за дальних гор показался алый краешек солнца, возвещая день. Пока что света и тепла от него не было никакого, и туман с реки по-прежнему скрывал происходящее под стенами Осгилиата, но скоро жар лучей сожрет последние влажные клочья, и тарков станет видно. Скверно то, что при солнечном свете для иртха воевать станет намного тяжелее.
Дун-дзаннарт-кхан Ругбар бранился монотонно и непрерывно, поминая Наркунгура, остроухих йерри-ящероедов, дерьмовую силу и каких-то лично им изобретенных духов, обитающих под хвостом у паршивых овец в брачный период, и снова старину Наркунгура с сородичами. В ворота глухо ударил таран. Радовался один только Чакдуш, предвкушая бой. Защитники крепости наугад опрокинули котел, и поток кипятка хлынул на головы штурмующих. Увы, это не возымело желаемого действия, ибо башня стенобитного орудия имела подобие крыши, которая и защитила сухну от ожогов. Таран ударил в ворота снова, и створки угрожающе затрещали.
— Чакдуш, две сотни вниз, к воротам!!! — заорал Ругбар. — Держать ворота!!! Ворота держать!
Довольный сотник-забияка загрохотал сапогами по ступеням лестницы. За ним во двор посыпались и другие бойцы, в частности — Лугдуш Длинный. Солнце поднялось над горизонтом полностью, теперь его лучи стали не в пример ярче. Туман истаял, но теперь глаза защитников слепил ненавистный свет. Повсюду — на стене, у орудий и возле ворот крепости — одно за другим лица перечеркивали черные полоски нарт-харум. Хаграр одним из первых поднял на глаза болтавшуюся на шее защитную повязку и, высунув от усердия язык меж клыков, потянул когтями из колчана охвостье стрелы.
Ворота подперли бревнами, наискось воткнутыми в землю — это должно было удержать створки. Стрелки со стен били метко, укладывая тарков одного за другим, но тех все равно было слишком много. И тут со стороны дальней стены донесся странный звук: с таким в горах падает в пропасть обломок расколовшейся скалы. Увлекшись защитой ворот, Ругбар упустил из виду второй таран, который воспользовавшиеся своей временной невидимостью тарки подкатили к городской стене с севера. Кусок каменной кладки вспух грибом, отделился от стены, на удар сердца завис в воздухе, будто не до конца веря в происходящее, а после ухнул вниз в облаке пыли. К образовавшемуся пролому рванулись было защитники крепости, но тарки оказались быстрее. Они лезли снаружи деловито и неостановимо, точно муравьи из потревоженного муравейника, всасываясь в улочки древнего города, растворялись там, как масло в каше.
— Всем вниз! Всем, я сказал! На стенах остаются только стрелки! — скомандовал дун-дзаннарт-арк-кхан Ругбар, спешно опуская на обожженные глаза нарт-харуму и сбегая по лестнице. В этот момент рухнула левая половинка ворот.
Глава 30