— Че, не ждали? Пергаментов требуете? — ухмыльнулся Горбаг, демонстрируя отбитый верхний клык. — Сидите у себя в норке, а там война идет, может, слыхали?
Здоровенный иртха за спиной его хохотнул.
— Слыхали-слыхали, — кивнул Шаграт, глядя прямо в глаза пришельцу. — Уже не первый год воюем, шпионов в горах ловим. Поэтому пергаментов и требуем, чтоб понять: стоит ли возиться — сразу Шелоб скормить али выслушать для начала.
Теперь хрюкнул от смеха дежурный, с первого удара сердца невзлюбивший «щербатых» до степени боевой тревоги.
— Ладно, шутки в сторону, гхул-кхан, — поморщился Горбаг, скидывая запыленный плащ. — Ты у нас, небось, вообразил, что ты здесь — сам себе голова, и никому отчетом не обязан? Разочарую тебя — в Минас Моргуле считают иначе. И именно поэтому я здесь, ясно?
Разглядывая ввалившееся в крепость «подкрепление», Лугдуш моргнул несколько раз подряд — невиданное для старого стрелка событие — и было чему удивиться. Форма у моргульцев была обычная, со знаком дун-Хуфа, да и столбики на стальном жетоне Горбага сияли полировкой, но рожи! Рядом с сотником, против которого Лугдуш, кстати, как раз-таки ничего не имел, маячил громила с такой тупой и злобной мордой, что изображение хотелось сморгнуть как морок и дать зарок больше никогда не курить сушеного мха. Ах, не было здесь маленького картографа Рагдуфа из Туманных гор! Тот бы вмиг опознал и сотника, и его подпевалу. Но сгинул картограф без вести в круговерти войны, а из гарнизона Паучьего Жала никто лично не был знаком с бывшим штрафником из разведгруппы.
— Мне все ясно, вас к нам прислали взамен моего тролля, — усмешка Шаграта получилась иронично-многообещающей, слово он вспомнил некую важную подробность о собеседнике — проходите, располагайтесь, будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях. Дзарт-кхан Маухур, проводите!
В общем, ночь выдалась беспокойная. То кастелян, оглашая воздух криками про «мать-овцу» всех шляющихся днем, объяснял Шаграту, почему у него на складе внезапно не найдется лишней сотни тюфяков. То хаш-кхан, которому было поручено накормить новоприбывших, привыкнув за много лет к помощи тролля Гуфа, не мог самостоятельно водрузить на огонь самый большой котел с водой. То громила из моргульцев, которого, как выяснилось, звали Радбугом, вознамерился проучить-таки дежурного, заставившего их так долго ждать у ворот крепости, но в результате неудачного замаха был заперт ловким пареньком в помещении караулки, откуда его вопли, усиленные шахтой голосовой трубы, мог послушать каждый желающий и неравнодушный. Лишь ближе к вечеру, когда по-зимнему неяркий диск Сухуш склонился к закату, Кирит-Унгол затих в сонном безмолвии, нарушаемом лишь свистом ветра в камнях крепостной стены и унылой грызней замерзших стрелков.
Над черной крепостью Минас Моргула ночь распахнула плащ. На остром шпиле главной башни, пронзающем низкое закопченое небо, на высоте двухсот шестидесяти локтей полоскалось черное знамя с серебряной запятой дун-Хуфу — символом Лунной крепости. А на горных склонах стояла армия — многотысячная армия Унсухуштана и его южных союзников, и была она столь велика, что вместить такое количество народа стены древней крепости оказались просто не в состоянии. Здесь были харадрим — темнокожие уроженцы песчаных пустынь, и кханду — жители чайной страны. Внешность их, одежда и оружие поневоле заставляли иртха принять тот факт, что сухн’ай порой отличаются друг от друга едва ли не сильнее, чем сами иртха.
Десять тысяч вооруженных копьями и кривыми мечами воинов и восемьдесят боевых мумаков отправил на эту войну старый-престарый харадский султан, которому полвека назад солдаты Мордора помогли занять престол по приказу Черного Властелина. Теперь настало время возвращать долг крови, пролитой при штурме дворца в жаркой Бакхархаре, и султан, несмотря на всю хитрость и изворотливость государственного ума знал — такой договор ему нарушить не удастся, слишком многим он лично и вся его нынешняя власть обязаны великому Мордору. Не ведающие страха и усталости чернокожие воины, в золоченых доспехах, украшенные бусами и мехами невиданных зверей, почему-то не пожелали в свое время драться со свирепыми умбарскими пиратами за собственную жаркую родину и обожаемого повелителя, пятьдесят лет назад эту работу иршим пришлось сделать за них. Теперь же судьба с любопытством следила за тем, как харадрим, непривычные к холодному климату, отдавая долг, будут сражаться на землях Гондора под знаменами Властелина страны иршим.