— А кто в свертке-то был? — перебил его Хузгат. — Тарк?
— Не знаю, не видал, — покачал головой Удрук. — Но и не до него сейчас, надо искать того, с длинным ножиком, который Шелоб отделал. Шаграт-сама отправил два патруля, те обшаривают Ущелину. Этот щербатый новый, который Горбаг, настоял, чтобы гонца послать в Моргул насчет пленника. Лугдуш сказал, наша задача — со стены следить, стрелять во все, что только шевельнется у ворот.
— А сам Лугдуш-то где?
— В патруле он, сам попросился. А мне велел передать, чтоб мы глаз не спускали с Ущелины, мало ли какая хрень?
— Ну ага, без тебя мы б не догадались, конечно! — пожал плечами собеседник, и направился на свое место у стены. — Лучше б табака принес.
Глава 33
Переправа казалась нескончаемым действом, в равной степени торжественным и бестолковым. Первые паромные переправы, наведенные напротив Осгилиата для переброса техники и войск, не просуществовали и нескольких часов: тарки расстреляли иртха с берега почти в упор, и так посекли стрелами канаты, что тяжелые плавучие платформы оборвали их жалкие лохмотья, и, подхваченные мощным течением, закружились в темной воде. Огромные сооружения из бревен, срубленных на восточном берегу Бурзугая разлившаяся в нижнем течении река ломала одним ударом. Так, переправа для объединенных войск Востока сразу началась с потерь: по меньшей мере сотня иртха нашла свою смерть от стрел тарков. Жертв, кстати, могло быть и больше, если бы не деревянные обломки в воде: многим из раненых удалось ухватиться за них и выплыть на плес. К тому же в первых рядах наступающих не случайно оказались иртха из восточных областей Мордора: те, кто воду раньше видел и плавать умел. Как, например, Хаграр и его бархут-нуртские земляки. Естественно, что самого Хаграра, бляхи номер 12/74 саш-нир, среди переправляющихся не было — после того, как резервная полусотня дун-дзаннарт-арк-кхана Ругбара без боя оставила Осгилиат, весь бывший гарнизон крепости остался на правом берегу реки ждать подхода основных сил и периодически забрасывая оставленный город снарядами из одной уцелевшей бурз-та’ин хатур. И дождался-таки на четвертый нах-харума.
Следующие паромы оказались удачливее: на них плыли стрелки. Те и дали залп из анхуров по таркам, причем хитро: не с берега, а лишь поравнявшись с серединой русла. На такое расстояние луки гондорцев не били, а вот убойная сила орочьих стрел, выпущенных дальнобойными анхурами, сохранялась в полном объеме. Защитники правобережья посыпались вниз с обрывистого гребня в воду, а вскоре первая партия высадившихся на берег орков отправила тем же путем и остальных любителей пострелять по переправе. Не без потерь, конечно: тарки дрались с мужеством отчаяния, к тому же в силу вступало их время — день. Со стороны Осгилиата подкрепление к людям так и не подошло, напротив: при виде «полчищ Мордора» гарнизон Звездной Цитадели явно растерялся. А уж когда над головами перепуганных сухну верхом на крылатой твари с воем пронесся Уллах-Тхар, то и вовсе начал спешно и беспорядочно покидать ее, унося ноги в сторону столицы. А Великая река кипела, ибо вся вода ее была покрыта плотами и паромами. На паромах переправляли самое ценное: продовольствие и боеприпасы, тех вьючных животных, что боятся воды, а на плотах плыли воины, готовые, едва выскочив на берег, ринуться в бой.
— Вот это да-а-а! — восхищенно протянул бывший мастер скважин Маграт, глядя сквозь плетение нарт-харумы на открывшийся пред ним пейзаж. Он так бы и остался стоять с открытым ртом по колено в ледяной воде, не чувствуя груза заплечного вещмешка, но сзади напирали остальные бойцы сотни Тхаруга, спрыгивающие с плотов на отмель. Кто-то сильно толкнул его в спину, непрозрачно намекая, что речной брод — не лучшее место для осмотра достопримечательностей. И Маграт заспешил к берегу, глядя под ноги, чтобы поскорее выбраться на сушу. А полюбоваться и вправду было на что. Вдалеке, закрывая полнеба, вознеслась громада Белых гор, и восточные отроги их сбегали в долину так круто, словно в этом месте переломилась, изменив наклон, сама земля. А на самом краю горной цепи, вырубленный в серых скалах, белел в лучах разгорающегося Сух город-крепость Минас Тирит. Город, уничтожение которого означало бы конец войны с тарками. И конец войны вообще.
Но перед тем, как закончиться, война входила в самую активную свою фазу, и это происходило именно сейчас. Больше не имело смысла ночью форсировать Андуин, тайком травить гарнизоны крепостей: все предыдущее было только подготовкой к сегодняшнему. Вот он и наступил, тот самый час. Уллах-Тхар’ ай, заложив над Осгилиатом пару виражей, визгом быстро выгнали из крепости последних перепуганных защитников, и те побежали прочь, мешаясь на дороге, что вела в сторону столицы, с ручейком первых беженцев. Жители деревень и хуторов окликали беженцев, расспрашивали, предлагали оборванным, запыленным в дороге людям помощь, воду и кров, делились пищей, заглядывали в глаза и отшатывались, видя там одну лишь тоску и безнадежность. Было много раненых, иные не могли передвигаться самостоятельно — их несли на плащах. Беженцы благодарили за отдых и уходили дальше, к белокаменным стенам Минас Тирита, а селяне смотрели им вослед, после чего хватали детей, скотину, а бывало — и повозки, и пристаивались в хвост процесии. Ночевали в кустах по обочинам дороги. А вослед им уже летел запах дыма: это горели их собственные дома, столь наивно и тщательно запертые ими перед уходом. И этот запах гнал вперед обезумевших от страха жителей окраин, не делая разницы между робким крестьянином и закаленным в битвах воином. Иртха не оставляют за собой иных следов, кроме пепелищ.