— Веревку закрепить — распорядился десятник, — Как следует закрепить, я сказал! Чего? Длины не хватает? Счас кишками твоими надставлю — в аккурат будет! Вяжи давай…
Когда веревка была надежно обмотана вокруг корней торчащей над обрывом елочки и зафиксирована тремя плоскими узлами, Горбаг обернулся к Ранхуру:
— Пойдешь первым.
На маленького степняка было жалко смотреть. Он всеми силами старался скрыть охвативший его ужас, пальцы сжали анхур с такой силой, что побелели костяшки, губы откровенно дрожали.
— А…э-э…м-м-м… А у меня там вещи остались… — парень неестественно дернул головой, — ну, в лесу…Я, когда бежал, вещмешок-то скинул. Так а…может, я пока схожу поищу, а, дзарт-кхан?
— Ути ты, он вещички потерял! — глумливо осклабился Радбуг. — Значит, будешь теперь на холодненькой земельке спать, без одеялка, без теплого подбрюшничка… Че упало, то пропало…
В эту минуту Ранхуру как никогда прежде захотелось с размаху врезать по нагло ухмыляющейся роже Десятого Назгула. Но вместо того, степняк как можно небрежнее пожал плечами:
— Да вещи-то ладно… Я и без них как-нибудь не пропаду, не впервой. Оригхаш жалко… — он прищурившись, внимательно следил за реакцией, понемногу возвращаясь в свое прежнее философски-снисходительное состояние духа и лица. — Горелка, опять же…
— Че? Ты горелку посеял? — задохнулся Радбуг и полез с кулаками, но десятник профессиональным жестом устало сгреб поборника рачительности за ворот рубахи.
— Тихо. Уймись. Вернешься обратно в лес, разыщешь там его мешок и принесешь сюда, понял? Бегом! А ты, — Горбаг вновь переключился на маленького степняка, — так и этак, а все равно первым через реку пойдешь, как самый легкий. Заодно и поглядим, насколько крепко страховка держится…
— Угу. А смоет — так невелика потеря! — не поворачивая головы, буркнул Радбуг, взбираясь вверх по обрыву.
Поняв, что отмазаться не вышло, степняк вздохнул, на мгновенье прикрыв глаза, после чего повернулся и медленно побрел к воде… Кое-кто из ребят смотрел на него с искренним сочувствием: речку на быстротоке переходить — и так не мед, а с учетом панического страха перед водой — вовсе дрянь. Однако обошлось без самопожертвования: сочувствие ближнему — дело неплохое, но целая голова все-таки еще лучше.
Глава 7
Обессиленная, растрепанная выбралась она на берег. Руки, одеревеневшие после долгой борьбы с силой течения, категорически отказывались служить, но Иннет с каким-то тупым усердием продолжала тянуть причальный конец, обдирая вспухшие от весел ладони. Тяжелая посудина явно издевалась: стоило хоть на миг ослабить усилие, как плоское днище с шуршанием сползало обратно в зовущее ледяное течение. Наконец, женщине удалось развернуть лодку таким образом, что, пройдя вдоль берега, та попала в суводь, образованную большим серым камнем. Вытаскивать судно на берег сил и времени уже не было, смысла — тоже, и Иннет, наскоро обмотав причальный конец вокруг пня, испокон века служившего для подобных целей, подхватила обрывки подола и что было духу побежала к виднеющемуся в сумраке поселку.
Не добежав до деревни, она свернула к стоящему на отшибе дому, обнесенному высоким крашеным забором. Сейчас уже слабо представлялось, что некогда она вместе с другими детьми, панически боялась его обитателя. Силуэт дома на выселках манил надеждой на защиту, Иннет была готова целовать землю возле калитки.
— Дядюшка Фалгар! — громка позвала она. — Эй, вставайте! Кто-нибудь…
Стучать и кричать пришлось до тех пор, пока не сорвала голос. Навалилась тупая безнадега, и Иннет сползла в дорожную пыль, обтирая забор спиной. В этот момент лязгнул тяжелый засов, и калитка бесшумно повернулась в петлях. А вслед за этим показалась сумрачная бородатая физиономия Фалгара. Подозрительно осмотрев тонущую в сумерках даль, кузнец скосил синий глаз и обнаружил сидящую в пыли Иннет.
— Ну и? — неприязненно осведомился он. Голос у него был гулкий, точно из бочонка. — Не вижу Ежевики. Я тебя, кажись, предупредил — без нее не возвращаться… — кузнец попытался было захлопнуть калитку, но метнувшаяся к нему Иннет всем весом повисла на руках.
— Дядюшка Фалгар! — Там…там орки, штук тридцать или больше. Сюда идут… я от них насилу вырвалась и сюда… А Ежевику так и не нашли.
— Ты что, одна на тот берег плавала? — недоверчиво прищурился темно-синий глаз кузнеца. Кажется, лишь теперь он догадался обратить внимание на порванную одежду женщины и свежие отметины когтей на ее шее.