— Дзарт-кхан! Они не видят нас, это что-то вроде баллисты… Только очень здоровой и многозарядной…
— Всем рассыпаться! — немедленно отреагировал Горбаг. Настроение у истосковавшегося по крови и звону клинков десятника мгновенно упало до отметки «преотвратно». Надежды на легкую поживу в беззащитном поселке пошли прахом, едва лишь тихая ночь обрушилась первым залпом длиннооперенной смерти. Против такой мощи толстая кожа легких доспехов была столь же бесполезна как простая тряпка. Прямо за небольшим оврагом на всхолмье уже чернели плетни ближайших огородов, а чуть дальше, там, где странные деревянные жилища образовывали полукольцо, сгрудились десятка два людей с факелами. Насколько возможно было отсюда рассмотреть, приличного оружия у них не наблюдалось: топоры, один с вилами, прочие — так и вовсе наспех поотдирали жерди со своих заборов.
— Ну? И че делать-то? — вытянувшаяся от разочарования морда Десятого Назгула обернулась к хмурому Горбагу. Вид моргульского забияки давал ясно понять, что от предстоящей потехи он ждал совершенно иных впечатлений.
— Где же хреновина-то эта… — не обращая внимания на душевные терзания Радбуга, процедил десятник, чей напряженный до боли взгляд обшаривал пустые улицы и крыши домов. — Неужели так далеко бьет, что отсюда не видать, а? Пхут'тха…а-ха-а…
— Че делать-то? — уже настойчивее повторил Радбуг, фамильярно тормоша задумчивого десятника за плечо.
— Пасть заткнуть для начала! — прорычал тот, сбрасывая руку, точно какую-то мерзкую ядовитую тварь. — И айда, наверх потихоньку…
— Э!э! — Десятый Назгул вцепился в рукав Горбага, — ты че, Горбаг? А если там такая хреновина не одна, а? Ты прикинь только…
Радбуг воровато оглянулся, и, понизив голос, засипел в самое ухо десятника:
— Я вот че думаю… слышь, Горбаг? Я вот думаю: а на кой ляд нам вообще сдалась эта деревня вонючая…и получше будут, ну. Мы ж все равно собирались того… — и он выразительно кивнул куда-то вдаль.
Увы, столь подкупающая откровенность не принесла желаемого результата. Горбаг какое-то время молча слушал, после чего просто заткнул обнаглевшего панибратца одной-единственной фразой:
— Думаю здесь я, понял? — сообщил моргулец, демонстрируя неровные, но острые клыки. — Это раз. А деревня… Раз так охраняют, значит есть — чего, усек? Наверх, я сказал…
Первым из оврага выбрался вдохновленный нравоучениями Радбуг, за ним — Ранхур-маленький. Вслед за ними над краем показались головы командира и картографа.
— Вперед… — прошипел Горбаг.
Врассыпную, короткими перебежками, девять темных приземистых фигур двинулись на свет факелов. И тут до звона настороженный слух уловил характерный, натужный скрип.
— Там! — палец картографа уверенно устремился в темноту, указывая чуть вправо от начала главной улицы поселка. — Вы слышите — ворот натягивает?
— Быстро! Вдоль забора — бегом! — заметался Горбаг, тщетно ища обходной путь. В тот же миг раздался сухой щелчок, и несколько десятков стрел ударили по зажатым в переулке оркам. Взвыл Шадрук, получивший болт в плечо, и собравшиеся на площади люди, точно ожидавшие именно этого сигнала, рванулись к нападавшим. Вблизи сухну оказалось несколько больше, чем казалось из оврага. Рваные отсветы факелов подпрыгивали в их руках, башмаки глухо ударяли в землю, слышались громкие выкрики: не то проклятия, не то слова команд. Ранхур выплюнул стрелу на тетиву и, не целясь, выстрелил в первого. Сухну упал, и тут Рагдуф краем глаза заметил движение возле чернеющих кустов.