5. Пылающий лес
Шли молча, невыспавшиеся и злые. Чуть позвякивало в такт шагам ведерко в руках Димы. Тропка то вихлялась меж деревьев, кружила по краям болотцев, то прямой стрелкой вклинивалась в лесные поляны или длинной змейкой всползала на холмы. Солнце, забравшись в верхушки сосен, начало палить с утра. Ветер дул легкий и горячий. Птицы и на заре перекликались как-то сонно, нехотя, а потом и совсем смолкли. В густом, душном воздухе струился крепкий, щекочущий ноздри лесной аромат. Плавилась смола, и янтарные капельки сияли в солнечных лучах. От накаленных придорожных камней веяло жаром.
— Вот бы вдруг зима минут на десять! — размечтался вслух Вова.
— Да, а зимой лета просишь, — отозвался брат.
Вова замолк, потом сказал очень ласково:
— Миша, давай глотнем водички.
У Миши самого давно пересохло в горле. И хотя воздух был чистый, казалось, что в рот набилась сухая пыль. Но вода, так заманчиво булькавшая в его фляжке, составляла «НЗ» — неприкосновенный запас экспедиции. Ее можно было тратить лишь в особо важных случаях, по разрешению звеньевого.
Лёня, услышав Вовину просьбу, остановился и грозно насупился. Однако, взглянув на красное, распаренное лицо товарища, увидев, как из-под его мокрых, свалявшихся волос сбегают струйки пота, он сказал:
— Пусть глотнет. Только самую капельку. — И, отвернувшись, он облизнул свои белые, запекшиеся губы.
Дима тоже отвернулся, а Миша, протягивая фляжку брату, собрал изо всех уголочков рта горьковатую тягучую слюну и проглотил.
Вова пил, не поднимая глаз: ему было совестно. Видимо, поняв его мысли, Лёня сказал как можно приветливее:
— Ничего, Толстопуз, ведь мы-то постарше тебя.
И это не только успокоило Вову, но и придало сил остальным. И Миша, и Дима, и сам Лёня почувствовали себя как-то взрослее. Приняв от Вовы флягу, Миша потряс ее над ухом и весело сказал:
— Ого! Полбочки долой.
— И вовсе нет. Всего один, ну два глоточка, — поспешил уверить Вова.
— Ничего, теперь он, как верблюд, сможет сто верст без воды шагать, — усмехнулся Лёня.
Но не то что сто верст, а и трех километров не прошли ребята, как набрели на воду. Маленькая, вдруг вывернувшаяся из-за кустов речушка тоненькой полоской блеснула впереди. Лёня, как только завидел воду, рывком перешел с мерного шага в неистовый галоп. Подхватив восторженный вопль звеньевого, все ринулись за ним. Рюкзаки полетели наземь. Четыре жадных рта припали к воде и не отрывались от нее, наверное, минуты три.
— Ух, и вкусная! — восторженно простонал Миша, крутнул головой и вновь припал к воде.
Решили сделать здесь привал. Карта показывала, что по этой тропе надо продвинуться на север еще километр, потом она круто свернет на восток, к Шарте.
— Ура! Ночевать на Шарте будем!
— Там, братцы-кролики, я вас ухой накормлю.
— А завтра… Смотрите, там всего один переход вниз по реке. Завтра к вечеру, не будь я Лёнькой, подойдем к пещере. Или послезавтра днем.
Поев, все, за исключением Димы, прилегли вздремнуть. «Немножко можно», сказал звеньевой. Дима отправился побродить, чтобы насобирать каких-то трав.
Непрерывно и звонко стрекотали кузнечики. Томился и дрожал расплавленный солнцем воздух. Даже в тени было душно и тягостно, но сон, уступивший тревогам прошедшей ночи, сейчас решил взять свое и, навалившись на ребят, крепко прижал их к сухой, каленой земле…
Первым проснулся Миша. Он открыл глаза и испугался: так долго спали! Ему показалось, что уже вечер. Небо потеряло сияющие краски дня, потемнело, и все предметы вокруг застлались серой дымкой. Но почти сразу же за мутью, покрывшей небо, он увидел красноватый расплывшийся круг солнца и понял, что день еще не кончился. Костер дымился, ветер нес в лица запах гари.
Вдруг что-то рыжее быстро и плавно пронеслось по земле за соседними стволами деревьев. Миша только успел сообразить, что это была лиса, как почти по тому же месту проскакал, торопливо взметывая длинные задние лапы, заяц. «Серый за лисой охотится!» про себя улыбнулся Миша, еще ни о чем не догадываясь. Но в то же время он ощутил смутное, бессознательное чувство надвигающейся опасности. Он еще раз огляделся и заметил, что слева, на западе, небо и деревья более чистые и яркие, чем на востоке. Справа шел еле уловимый шелестящий шум. Миша повернулся лицом туда, откуда несло дым, и увидел, как из кустов, совсем не прячась, выбежала крупная темнобурая, с широкой белой полосой на крыле птица — тетерка, заскочила обратно и снова выбежала, гоня перед собой то и дело вспархивающих, попискивающих птенцов. И тут наконец к Мише пришла догадка. Он вспомнил читанные когда-то описания, очень быстро сопоставил их с только что виденным и понял: это лесной пожар.