— Будем есть окуней, начиненных глиной, — сострил Дима.
Миша героически снес эту насмешку, продолжая свое дело. Когда глина превратилась в податливую вязкую массу, он стал обкладывать ею окуня, предварительно обсыпав его солью.
— Ты, Димус, ошибся, — сказал Лёня: — мы будем есть глину, начиненную рыбой.
Не возражая и этому насмешнику, Миша преспокойно обляпал окуня глиной и, поворошив костер, засунул ком своей стряпни в самое пекло. То же сделал он и с другим окунем. Лишь после этого он счел возможным разъяснить смысл странных кулинарных приемов:
— В своем соку изжарится. Вкусно! А кто смеялся…
— Миша, я не смеялся, — поспешил напомнить о своей позиции Вова.
— …кто смеялся, тот двойную порцию получит. Чтобы лучше убедиться, как вкусно.
Разделили жареную рыбу, конечно, поровну. Окуни ссохлись, местами чуть обуглились, но, в общем, были вполне съедобными. Миша объяснил, что если рыба и невкусная, так тут виноват не он, Миша, а, во-первых, то, что в окунях оказалось недостаточно жира; во-вторых, слой глины получился тонковатый; в-третьих, сама глина плоховата — растрескалась — и, в-четвертых, если бы вот утка была, а не окунь, тогда бы никто не захотел сойти с этого места, пока не получил бы вторую порцию.
Зато уха не потребовала от повара ни объяснений, ни извинений.
Лёня приказал костер потушить: без огня их никто не заметит, а утренний холодок не даст спать долго. Набросали веток и улеглись на них, прижавшись друг к другу. Сон пришел почти мгновенно.
3. Гибель «Отважного»
Утро было свежее и тихое. В далеком бледноголубом небе замерло маленькое полупрозрачное облако. Мутные космы тумана еще плавали над рекой, когда «Отважный» отчалил от берега.
Ландшафт изменился. Теперь Шарта текла меж каменных круч, врезаясь в гранит. Она петляла, извиваясь, словно лента в руках танцовщицы. То спокойная, зеркальная, то бурливая, пенная, бежала неудержимо, крутила проказливо плот.
Плыли около берега. Шесты крепко упирались в дно. Настроение было бодрое. Тревожно-радостное предчувствие того, что цель близка, что впереди, наверное, борьба, вселяло в сердца задорную отвагу.
— Сегодня! Понимаете? Через каких-нибудь там три часа — в пещере! У меня даже нога перестала болеть.
— Нажмем, братцы!
— Димус, песню!
Дима оглянулся на звеньевого. Тот понял его молчаливый вопрос и ответил:
— Ну, услышит — и пусть.
Взлетела к скалам над рекой лихая песня:
— Эх, наддай!
Шесты гнулись. Бурлили волны, всплескивались у бревен плота. Проносились назад деревья на берегу. Они протягивали свои лапы к плоту — хотели сбросить храбрецов в воду.
— А что, братцы-кролики, если к середине поближе? Там течение быстрее.
— Правильно!
— Не надо, — сказал Дима: — опасно.
— Подумаешь! Слева наддай!
Выехали на середину реки и попали в быстрину. Плот закружило и понесло.
Вова, предварительно отодвинувшись от края плота, пустился в рассуждения:
— Вот здесь бы плотину поставить. Ух, как закрутило бы! На тыщу киловатт. Думаете, не знаю, что такое киловатт? Это работу электричества измеряют. Зна-аю. Вот я буду гидротехником — такую построю, на тыщу километров свет пущу. А что думаете…
Гхрак!.. Все чуть не полетели в воду: «Отважный» наскочил на подводный камень. Течение начало заносить корму в сторону.
— Отжимай шестами!
— Да тут глубоко…
Плот накренило. Затрещали бревна. Один рюкзак чуть не полетел в воду. Дима метнулся, схватил его. Миша с Лёней, вытянув насколько можно было руки, уперлись шестами в дно, навалились изо всех сил. Деревянная громадина чуть подалась. Но снова что-то треснуло: коротко цокнув, выскочила одна скоба.
Лёня, сжав губы, быстро взглянул на друзей, крикнул: «Жми, ребята!» и, как был, в одежде, прыгнул в воду. «Отважный» качнулся. Звеньевой уцепившись за бревна, нажал на один край плота, под другой накатилась волна, плюхнулась звонко, и «Отважный», мягко соскользнув с камня, пал брюхом на воду.
А вожак уже вскарабкивался на свое капитанское место:
— Справа наддай! Вовка, что смотришь?
Промокшая одежда облепила его сухощавое, мускулистое тело, в солнечных лучах блестела вода на лице. Звеньевой широко улыбался, похлопывая себя по мокрому животу:
— Шика-арно…
— Лёнь, здесь глубоко… шест не достает.
— Ерунда! Без шеста поплывем.
— Подождите… Что это такое?