Элене уже исполнилось двенадцать лет. Размышляя над тем, что говорила бабушка о духах, девочка разработала план. Лючия часто повторяла, что у каждого аромата свой голос, и Элена в это верила. Вот почему она решила сама сделать духи для матери. Их аромат поведал бы Сузанне о том, как Элена любит ее, как ей одиноко, как она мечтает хотя бы увидеть мать, просто услышать ее голос. Жить с бабушкой было интересно, но слишком тяжело. Она заставляла заучивать кучу названий и рыться в книгах. А Элена хотела быть рядом с мамой. Духи могли бы рассказать Сузанне о том, что Элена не решалась сказать, она хотела вложить в них те мысли, которые не умела выразить словами. Ведь неслучайно бабушка утверждала, что для запаха нет преград, что аромат способен передать любые мысли и чувства.
– Аромат – это наше послание, – говорила она.
Элена взяла с полки масло туберозы. Белизна туберозы напомнила ей любимые платья Сузанны. Потом пришел черед вечнозеленой гардении. Затем Элена дополнила композицию древесными нотами, надеясь разбавить сладкий цветочный букет, но запах получился слишком резким. В нем сквозила потерянность, одиночество: то была просьба, крик отчаяния: «Забери меня с собой! Увези отсюда!»
Составляя духи, Элена старательно следовала бабушкиным советам. Наконец она решила, что композиция готова, и перелила полученную жидкость в маленькую хрустальную бутылочку. Приближалось Рождество, и Элена с замиранием сердца ждала, когда сможет вручить Сузанне подарок.
– Это мне? – спросила мать. – Неужели духи? Ты сама сделала, милая?
Элена любила теплое и нежное звучание материнского голоса. Может быть, еще и потому, что говорила Сузанна действительно очень редко, все больше молчала. От ласковых звуков ее голоса сразу становилось уютно и тепло, они успокаивали, баюкали. В то Рождество Элена приехала в Грасс накануне вечером. Видаль старался изображать любезность. «Может быть, это хороший знак? – подумала девочка. – Может, на этот раз они меня оставят?»
– Да, мама, я сама их сделала!
Сузанна осторожно открыла флакон и склонилась к нему. Улыбаясь, она нанесла на ладонь капельку духов и поднесла руку к лицу.
– Ты просто умница! Чудесный запах: такой нежный и такой выразительный. В нем есть изюминка.
Так значит, ее подарок понравился! – сердце Элены рвалось из груди, как птица из клетки. «Получилось!» – думала она. Маленькими шажками, словно боясь упасть, она подошла к матери, не веря своему счастью, но Сузанна по-прежнему улыбалась и что-то ей говорила.
Ворвавшийся в окно солнечный луч освещал деревянный пол. Сузанна уселась на диван и поставила флакончик на край стола, продолжая расхваливать духи.
– Какая необычная композиция, я никак не могу угадать базовые ноты! Нет, не говори, милая, попробую разобраться. Подумать только, моя дочурка сама сделала духи! Морис, посмотри!
Морис подошел к столу. Он улыбался, но его глаза оставались холодными и жестокими, как северное небо. Он схватил флакончик, понюхал духи и поставил на место.
– Не стоит так уж ее расхваливать. Композиция просто ужасна, ты разве не видишь? Базовые ноты слишком резки, на дне флакона виден осадок. Зачем обманывать ребенка, Сузанна! Показная лесть не принесет ей добра. Ты ведь понимаешь, что в этой композиции слишком много ошибок. Так что хватит врать!
– Зачем ты так, – пролепетала Сузанна. – Ведь ей всего двенадцать.
Морис резко повернулся и задел ногой маленький столик. Флакон покатился по блестящей поверхности и упал. Резкий запах разлился по комнате.
– Не важно, сколько ей лет. Важно, что тебе недостает духу сказать правду собственной дочери. Тогда это сделаю я. Эта композиция не стоит ни гроша!
В комнате повисла гнетущая тишина. Мечты и надежды Элены рассеялись как сон.
– Не кричи! – воспротивилась было Сузанна.
Она наклонилась, подняла с пола флакон и повернулась к дочери.
– Такие ошибки типичны для начинающих парфюмеров – твоя композиция получилась немного резкой. Нужно всегда держать в голове парфюмерную пирамиду и учитывать, к какой семье относится аромат. Тебе нужно учиться, на это уйдет не один год. Но я все равно рада, что ты постаралась ради меня. Это так трогательно.
Сузанна поднялась и направилась в свою комнату. Морис проследовал за ней. Следующий день Элена провела в доме Моник, куда ее отправили вместе с вещами.
Спустя много лет Элена поняла, почему ее первое творение показалось матери слишком резким – в том аромате было слишком много боли.
Элена все реже виделась с матерью, теперь она приезжала в Грасс только на самые важные праздники. С того самого дня отношения матери и дочери изменились, в них не было прежнего тепла. К счастью, Морис обычно умудрялся найти какой-нибудь предлог, чтобы уехать из дома в те редкие дни, когда Элена гостила у матери, да и сама Элена все чаще искала повод, чтобы пойти в гости к Моник или пожить у нее.