— А на какие средства?
— Я уже договорился с Отделом образования в Кейптауне.
— Вот как. Все предусмотрел, а?
— Да.
— На чьей земле будет школа?
— На государственной. Стиллевельд принадлежит государству.
— Вот как. И это тебе известно.
— Да.
— Ты, я вижу, образованный.
Вильер встал и подошел к окну. Распахнув его, он выглянул наружу. Потом круто повернулся и шагнул к Ленни.
— А кто ты такой, скажи, пожалуйста, что вздумал строить планы, не спросясь ни меня, ни других европейцев в этой округе?
— Мы не рабы.
— Ага, — сказал Герт и опять отошел к окну. — Независимость, значит, проявляем. Мои друзья, которые сегодня утром имели с тобой маленькую беседу, — ты, надеюсь, о ней не забыл? — по-видимому, были правы. Ты чересчур загордился, милый мой. Вообразил, что ты никого не хуже. Забыл свое место! Нет, мистер Сварц, нам здесь таких идей не нужно. Мы предпочитаем, чтобы все было по-старому. И цветные у нас всем довольны. Живут хорошо и лучшего не просят. Они нас понимают, и мы их понимаем. Советую это запомнить! А ваши кейптаунские порядки нас не устраивают; мы здесь не допустим никаких перемен. Понятно? Вот. Я тебя предупредил. Второй раз предупреждать не буду. А на твои отделы образования нам в высшей степени наплевать, будь их хоть целая сотня. Ты сделай только шаг не туда, куда мы велим, и наживешь себе такой беды, что не обрадуешься. Независимых скотов нам здесь не требуется. Поняли, мистер Сварц?
Вильер отошел к столу, сел и принял прежнюю позу.
— Можешь идти, — сказал он, не глядя на Ленни.
Ленни вышел. В коридорчике было пусто, в кухне тоже. Он постоял в дверях, пока глаза не привыкли к темноте, потом обошел вокруг дома и побрел по направлению к Стиллевельду. Его разламывало от усталости. То, что ему сказал Герт Вильер, не было для него неожиданным. Он так и знал, что будет что-нибудь в этом роде. Но сейчас не стоит об этом думать. Он слишком устал. Лучше всего пойти прямо домой и лечь спать…
Он проходил мимо надворных строений. Луна уже поднялась. Какая-то плохонькая сегодня луна, совсем не такая, как полагается в Южной Африке. Маленькая, тусклая. Деревню еле видно — вот там внизу, справа…
Внезапно перед ним выросли две темные фигуры. Что-то твердое с силой ударило ему в низ живота. У него перехватило дыхание, колени подогнулись. Он инстинктивно ответил ударом по маячившей перед ним темной фигуре. Кто-то охнул и выругался. Тяжелый кулак опустился на лицо Ленни. Его так качнуло, что он едва устоял. Снова что-то твердое ударило его в низ живота. Он рухнул наземь и затих. Из носу у него лилась кровь.
Один из нападавших нагнулся над ним, уже занес ногу для удара, но вдруг остановился. От дома послышался собачий лай и быстрые, бегущие шаги.
— Надо смываться, — сказал он. — Сюда идут.
Они исчезли в темноте.
Собака нашла безжизненное тело Ленни и рыча стояла над ним, пока не подбежала Сари Вильер.
Девушка осветила лежащего электрическим фонариком, потом опустилась на колени и приподняла его голову. Ленни открыл глаза.
— Не бойтесь, они ушли, — сказала она.
Преодолевая боль, Ленни поднялся с земли. Он стоял, держась за живот.
— Не запачкайтесь, у вас кровь идет носом, — сказала она.
Он наклонил голову вперед, чтобы кровь не попала на костюм.
— Что тут случилось?
— Не знаю. Вдруг набросились на меня. Двое.
— Вы их знаете?
— Нет.
— Вы поругались с дядей Гертом?
— Нет. Он поругался со мной.
Она помолчала, потом спросила:
— Очень больно?
— Нет, теперь уже ничего. Это мое счастье, что вы подоспели. Они ведь только начали. Ну, я пойду. Очень вам признателен.
Он уже хотел идти, но вспомнил о матери. Нельзя ей показываться в таком виде, она перепугается насмерть.
— Хорошо бы как-нибудь смыть кровь, — сказал он. — А то моя мать будет волноваться. Ну, да уж, видно, нечего делать… Прощайте.
— Вы можете умыться у нас на кухне, — предложила Сари.
— Нет, это не годится.
— Да ведь все уже легли, а Герт никогда не заходит в кухню. Пойдемте. Умоетесь, приведете себя в порядок, и ваша матушка ничего даже и не заметит.
— Хорошо. Очень вам благодарен.
Они пошли обратно к дому. В кухне Сари налила воды в таз, отойдя, стала смотреть, как Ленни смывает кровь с лица. Ей хотелось помочь ему почиститься, — вся спина у него была в песке, но что-то ее удерживало. Ведь она белая, а он цветной. Правда, с ним об этом как-то забываешь. Он держит себя не так, как цветной. Приходится все время твердить себе, что он цветной и что об этом надо помнить.