– Ух ты! Какое изречение! Это мне эсбэушная пешка заявляет! Смешно! Нет, парень, я не спорю, все мы пешки. Я тоже, вот только я вижу ниточки, за которые подвешен и за которые меня дергают. А ты тут про НАТО заговорил. К чему? Они за мои ниточки никогда не дергали.
– Дергали-дергали, мразь… ты просто настолько тупой, что не замечал этого…
– А я гляжу, вас там совсем отбитых набирают. Мозги промывают знатно, в кашу их превращают. Оп-оп! Идея нарисовалась! Раз уж мозги тебе больше не нужны, они будут отлично смотреться на этой самой дороге, смешанные с песком и мусором. – Андрей выпрямился во весь рост. – В них и так один мусор. – Он поставил подошву Богомолову на грудь и толкнул. – Ничего не изменится. Напоследок хочу, чтобы ты знал. В благодарность за честность и отвагу. Я убью всех твоих товарищей. Каждого. Невиновных среди вас нет. Когда один человек из группировки совершает преступление, отвечать за него обязаны все. Каждый из вашего поганого «Удара» виноват в том, что случилось за тем ужином, даже если в те минуты он мочился на стенку в другом конце вашего сраного заводика. У нас были такие порядки! – Анархист занес автоматный приклад над головой лейтенанта. – Один за всех и все за одного! Это – закон! – Замахнулся. – Ты понял меня, сука?
Череп Михаила промялся под хладнокровным ударом.
– Вот и все. Спокойной ночи, Миша, – сплюнул Рэй. – Теперь ты больше похож на того, кем был на самом деле. На какого-то безмозглого сукина сына. Гори в аду…
Расквитавшись с лейтенантом Богомоловым, Андрей забрал его КПК.
– Я тут с начальством твоим поболтаю. – Он снял с руки мертвеца перчатку, а после отрезал кусок от его красно-черного комбинезона. – Для диалога. Последняя мелочь. – Переступив через труп, Андрей обмакнул перчатку в кровь и нарисовал на ржавом капоте «Запорожца» букву «А» в круге. – Вот так… Последний штрих. – Рэй сделал фото на устройство лейтенанта и отправил файл абоненту «Турко». – Отлично. Я иду за тобой, – проговорил он то, что подписал под картинкой.
Послышались торопливые шаги, а за ними – встревоженный голос:
– Боже, Андрей…
Вадим, в уголках глаз которого блестели слезы, с презрением смотрел на нового знакомого.
Покрывшийся мхом шифер, щелкая, разлетался в стороны. Догорающий дом складывался, словно карточный, от дуновения ветра.
Длинные пальцы Андрея – ярко-красные от крови – подрагивали на рукояти автомата. Внешне искатель оставался невозмутимым – только нижняя губа дрожала.
– Что ты наделал? – повторил Вадим, поднимая свой «МР-5» и направляя оружие на бывшего анархиста. – Андрей…
– Ты что творишь? – Андрей вздернул бровь. – В своем уме? – Он тоже вскинул оружие и покачал головой. – Я передал послание нашему с тобой глубокоуважаемому куску говна по фамилии Турко. Отомстил за твоего мертвого брата и избавил мир от еще одного «ударовского» ублюдка, как это сделал и ты. Опусти ствол, тебе не нужно меня сейчас провоцировать.
– Людей по-разному убивают…
– Это не просто убийство, это месть и послание…
– Знаешь… когда я нашел тебя… Лешка… он просил вышвырнуть тебя на улицу… оставить умирать под Зарядкой… говорил, что я пожалею о своем решении, что я сначала делаю, а потом думаю… Мне кажется, он был прав. Я ошибся в тебе. Я никогда так не ошибался в людях. Ты чудовище, Рэй, и мне сложно представить, что человек в силах совершить подобное.
– Подобное? Не срать ли на то, как умирают твари? – «Калашников» ходил ходуном – Андрей никак не мог унять тремор. – Сейчас половина Зоны сбежится на звуки недавней пальбы! Еще хренов костер! Очнись! Ты спрашивал, что я собираюсь делать! Я тебе честно ответил, что убью как можно больше подонков! Ты меня не остановил! Сейчас решил нравоучения развести?
– Пули бы хватило…
– Нет!
– Хватило! Вот что я пытаюсь до тебя донести! А еще то, что, когда я тебя отпустил, Лешка был еще жив!
– «Отпустил»? Да кто ты на хрен такой?! Кем ты себя возомнил?
– Они пришли за тобой. Если бы не ты, мы бы с Лешкой продали бы все арты и ушли из Зоны навсегда. Если бы не ты, Лешка бы не погиб…
– Ты обвиняешь меня? Я что, просил меня спасать, раз уж на то пошло?
– Дурной ты, Андрей, как малолетка. – Музыкант опустил «МР-5». – Я о других вещах говорю. Не обвиняю и не осуждаю. Мы сделали свой выбор. Мы за него и расплатились. Я мальчик взрослый, привыкший отвечать за свои слова и поступки, сынок. Мне претит перекладывать ответственность на других. Тебе же предстоит этому научиться. Я другое хотел сказать. Что тебе Лешка свою жизнь подарил. И я, может быть, свою. Кто знает, что со мной теперь будет? Доберусь ли я живым до лагеря? Или погибну в пути? На тебе теперь бремя… жизни наши доживать… жизнь Рахмана дожить… жизнь Кирилла… Олину…