Несколько секунд они играли в гляделки. Джесса явно растеряла свой запал и только тихонько пискнула:
— Здравствуйте…
— Ага. — безразлично отозвалась Аала. От её интонации Джесса пришла в ещё большее замешательство и поёжилась.
— Не обращай внимания, она всегда лаконична. Ну, идём? — беру ситуацию в свои руки.
— Да, конечно. Идёмте! — тут же подхватила Джесса, и кивком пригласила нас следовать за собой.
Так что, изменив планы на вечер, я просто забил на свои должностные обязанности. Мероприятия? Выступления перед публикой? Нахрен, сейчас я просто хочу побыть собой, в тесном семейном кругу.
Пока мы накрывали стол, к нам приехала семья Воррена. Прошло столько лет, а я только сейчас познакомился с его супругой и ребёнком. Парнишка четырёх лет, весьма смышлёный. И внешностью, и характером — весь в отца.
А ведь из-за работы я пропустил их свадьбу. Меня приглашали, но у правителей слишком плотный график, увы… Но вот что я точно не пропущу, так это свадьбу Диса. Брат нашёл на Татуине себе будущую невесту, тоже из лаборатории, и тоже фанатеющую от оружия. Когда церемония — неизвестно, но что она будет — факт.
Застолье началось само собой. Просто в какой-то момент я поймал себя на мысли, что уже сижу с кубком в руке и травлю байки, как старый, видавший жизнь путник. Так как поддатый адепт Силы — всегда плохо, я подавал исключительно положительный пример для детей и себе почти не наливал. Нет, себя-то я знаю, херни не сделаю, но вот за своих ручаться не могу. С учётом их шила в заднице, а также воспоминаний, каким я был в их годы, лучше воздержаться от риска.
Что мне отдельно нравится у мандалорцев, у них нет принятых многими традиций. Если музыка, то живая. Умельцы брали в руки инструменты и наигрывали мотивы, а те, кто умеют петь — исполняли песни. Но, так как много песен исполняются хором, пел весь зал.
Мои малые втянулись по самые уши. Пока Фобос исполнял разные традиционные для Татуина песни, Деймос устроил спарринг на улице. Рос же сидел в сторонке ото всех и что-то нашёптывал хихикающей младшей сестре Джессы.
Единственным, кто выглядел на этом празднике жизни как не в своей тарелке, была моя мама. Она словно бы находилась в трансе, и практически ни на что не реагировала. Изредка флегматично отвечая на вопросы, да поглядывая на остальных. Я было попытался её разговорить, но дело закончилось после второй истории.
Самое странное, что я начал чувствовать внутри неё странное равнодушие. Это как если поднести руку к щели в скале, из которой будет поддувать ветерок. Рядом с ней никто не сидел, даже мои дети не смогли расшевелить свою бабушку, хотя у этих обычно получилось всегда.
А затем, я смог поймать её взгляд. Она чувствовала мою тревогу, я же видел в ней перемены, которые уже нельзя было скрыть. Мы поняли друг друга без слов, и незаметно покинули праздник.
Поднявшись на крышу, мы оказались на просторной пустой посадочной площадке, окруженной бетонным заграждением. Остановившись у края, она опёрлась об ограду и задрала голову к усыпанному звёздами небу. Встав рядом с ней, не решаюсь заговорить. Я спиной ощущал её страх и… боль. Мне казалось, что её душа готова порваться на части. Казалось, что где-то там, в глубине души, она делает невидимый для меня выбор. Не выдержав, я спрашиваю:
— Мам, что происходит?
— …
— Пожалуйста, хватит молчать. Я ведь не слепой и прекрасно вижу, и даже чувствую, как ты мучаешься.
— Ты прав. Мне… давно стоило сказать… — говорила она урывками, стараясь подбирать слова.
— Но? — продолжаю за неё.
— Мне страшно.
— Почему? Ты что-то видела? Что-то грядет?
— Что? Нет… Нет, Шейд! — она повернулась ко мне и покачала головой. — Просто, понимаешь… мне кажется… моё время пришло.
— Что? — удивленно вскидываю брови и пытаюсь переварить услышанное.
— Я устала, Шейд. С каждым годом мне всё тяжелее удаётся балансировать между тёмной и светлой стороной. Я словно кусочек льда, что тает под палящем солнцем. Да, моя душа бессмертна. Я могу существовать ещё очень долго, но я потеряю себя, Шейд. Стану бледной тенью себя прежней. Уже сейчас я борюсь сама с собой. Мне становятся безразличны жизни тех, кто меня окружает. Даже твоя, Шейд. Именно поэтому вам так некомфортно рядом со мной. Вы чувствуете, подсознательно чувствуете, что я становлюсь чужой. Становлюсь опасной для вас самих. Умом я понимаю, так неправильно, ты — мой любимый сын, но ничего не могу с этим поделать. Я даже стала целенаправленно отпугивать тех, кого могу ненароком убить. Понимаешь? Внутри меня клокочет неутихающий гнев, мне хочется разрушить всё, к чему я прикасаюсь, тёмная сторона застилает мне взор. Представляешь, что будет, если я потеряю над собой контроль?