Матахри тоже была там. Стояла прямо, гордо, словно не сама в плен угодила, а наоборот, весь Накеормай у нее в плену оказался. Это впечатляло. Особенно пылающие Светом мечи четверых аль-воинов, стоявших рядом с нею. Я невольно поежилась. Не хотела бы я знать, каково это, чувствовать кожей смертоносные клинки у самой шеи!
Аль-нданн Баирну тоже там был. Стоял рядом с септаннами. И улыбался в своей обычной манере. Кому как, а лично мне от его улыбочки прямо плохо стало. Что он над пленницей учинит? Проведет показательную казнь, как с мятежниками из Небесного Края?..
Одно дело — убить врага в бою, защищая себя и тех, кто тебе дорог. Совсем другое — казнить пленного, раненого и беспомощного. Жалеть Матахри я не думала, вот еще. Попалась, так ей и надо. Но смотреть на то, как ее убивать будут, мне не хотелось совершенно!
Я пожалела, что пришла. Надо было наплевать на посланный через ралинз приказ и в мастерской остаться. Потом, конечно, мне бы выдали сполна — за непослушание. Сам Верховный и выдал бы. Но я бы вытерпела, подумаешь. Чем вот так стоять здесь и ждать…
— Дорей-нданна Матахри, гражданка Предела Черной Степи, — заговорила аль-септанна Юлеремма, глава Накеормая. — Ты виновна в разбое, в убийствах, в похищении детей. Ты достойна всяческого поношения за свои черные дела. Ты достойна смертной казни. Но ты будешь жить. Милостью и милосердием, которых ты не знала, ты будешь жить. Сейчас ты останешься одна перед Вершиной Света. И будешь находиться здесь до тех пор, пока не умрешь от жажды и голода. Впрочем, любой из совершеннолетних жителей и гостей нашего города может проявить снисхождение и облегчить твою участь в той мере, в какой сам пожелает.
— Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь ее пожалеет, — шепнула мне в ухо Сешма. — Слишком много беды принесла она в нашему Пределу! Хорошо, что ее поймали. Теперь матери будут спать спокойно…
Молчу. Смотрю на аль-нданна Баирну. Тот по-прежнему улыбается, а в глазах — безжалостный холод. Спина взлипает мокрым потом, даже не от страха, от ужаса. Что он сделает, как он накажет эту Матахри? Не может же быть такого, чтобы ее просто так на площади оставили, одну, убежит ведь! Наш Верховный — человек безжалостный, мне ли не знать этого. Ну и что, что он меня учить взялся, ему мой дар нужен, будь я обычной девчонкой, стал бы он со мной тогда возиться… вон Сешма родная кровь, а как способностей нету, так и не нужна она ему вовсе… Хотя когда сестра Сешмина погибла, он озверел. Настолько, что невиновного человека готов был казнить ни за что… Неужели он способен мучить пленную женщину на виду у всего народа? Пусть даже она заслужила муки.
Смотрю в его лицо, окаменевшее в яростном гневе, и понимаю: запросто. Он и не на то еще способен. Вот только смотреть на это мне совсем не хочется. Не хочу видеть своего учителя в сумасшедшем безумии… и помнить его потом таким, жестоким, безжалостным уродом, каких полно в Черностепье.
— А чтобы не мнила ты, злодейка, о себе лишнего, — аль-септанна словно на мысли мои откликнулась, — даны будут тебе оковы прочнее любых известных тебе пределов магии, ускользнуть из них тебе не поможет и серый сумрак Междумирья. Если ты умрешь, дорей-нданна, дух твой останется подневольным навечно. Он не сможет уйти в другие миры Спирали и не сможет возродится вновь в нашем мире. Отныне и впредь будешь ты порабощена навечно!
Воины отступили, отводя свои мечи от шеи пленницы. Она быстро оглянулась вправо-влево, словно прикидывала, как и куда бежать… и тогда аль-нданн Баирну взмахнул рукой. А я зажмурилась, ожидая жалобного крика, всплеска боли в ментале, искажений в потоках Сил, свойственных смерти.
Тишина.
Сешма дергает меня за рукав, смотри, мол. Неохотно поднимаю голову.
На шее и запястьях пленницы сомкнулись белые блестящие кольца. Я глаза раскрыла от изумления. Те самые кольца, которые я вместе с Верховным делала! Я узнала их, артефакт, что хоть раз в руках держала, запоминаешь надолго, так, что уже ни с каким другим не спутаешь. На которые у меня столько Сил ушло, что до сих пор звон в голове стоит! Проклятье!
Меня вдруг обожгло яростным чувством. Да если б я знала заранее, для чего эти кольца были предназначены! И тут Верховный посмотрел на меня, взгляд был, как скала. Я отвела глаза, стала смотреть себе под ноги. Кто она мне, эта Матахри? Попалась, так ее проблемы. Наставника я защищать бросилась, потому что любила его и знала, что он невиновен, а эта дрянь уж точно моей любви не заработала. Наоборот…
Верховный исчез, как и не было его. Половина септаннов тоже ушла через порталы обратно. Народ начал расходится. Да не просто так.