Но кто знал, что Баирну именно сегодня появится? Никогда заранее не угадаешь, когда, что и в какой именно миг ему понадобится.
Перезвон колокольчиков. Кто-то пришел… нет, сегодня мне артефактами уже не заниматься. Если снова заказ, так подождет до утра…
Нет, это пришел давешний аль-воин. Молча киваю ему на стойку, где лежит его меч. Разговаривать с ним не хочу. Да и незачем, если вдуматься. Кто он мне, сват, брат? И я ему тоже никто. Странно только, что он мне совсем-совсем незнаком. За эти полгода я многих успела уже в лицо запомнить. А этого в первый раз вижу. Ну да что мне с того. Мало ли во всем нашем Пределе аль-воинов?
Он потянул клинок из ножен, проверяя работу. Сразу видно подлинного мастера! Меч в его руках жил опасной хищной жизнью. Под такой удар шею не подставляй, враз без головы останешься.
— Чем платить тебе, мастерица? — налюбовавшись клинком, поинтересовался мастер.
Свет не может брать, не отдавая ничего взамен. Такова природа этой Силы. Простому, мало понимающему в магических делах, человеку дозволено жить в неведении, нарушая правила собственной сущности. У маленького человека и нарушения маленькие, без серьезных последствий. А боевому магу приходится считаться с любой мелочью. Плата мастеру за хорошую работу — это не мелочь. Это так аукнуться может, что лучше уж заплатить, сколько попросят. Дешевле обойдется!
Что мне с него взять? Деньги? Таким, как я, умельцам на храмовой службе, они не особенно и нужны. И так все есть, чего душа пожелает.
Ну, почти все…
— Принеси зёрен дайсо, — говорю.
Лицо аль-воина вытянулось в непритворном испуге:
— Это ж дурман!
Сама знаю, что дурман. Но объясняться не хотелось совершенно. Я и промолчала.
— Лучше я тебе так заплачу! — зло говорит он. — Деньгами!
— Плати, — пожимаю плечами.
— Сколько?
Вот тут на меня нашло. Вообще-то меня очень трудно вывести из себя. Но иногда накрывает и несет, ничего не могу с собой поделать. Как тогда, на храмовой площади, перед Верховным аль-нданном.
На меня нашло, и я сказала:
— А чтоб на полсофага дайсо хватило!
Он на мгновение онемел, а потом выдал. Половину произнесенных им слов я не поняла вообще. А те, что разобрала, один другого были краше. А… к хаосу его. Пускай мелет, что хочет. Без него тошно…
…Очень тошно…
Мир закрутился бешеной каруселью. И начал стремительно отдаляться, будто я падала в глубокий колодец, падала и падала — бесконечно.
Туман. Серое безвременье. Какая-то комнатка, маленькая, с зарешеченным окном, за окном — туман. Женщина рядом… Вроде знакома она мне, но кто, как зовут — не знаю. Не могу вспомнить. У нее симпатичное лицо, но взгляд — почти как у Верховного. Не приведи Свет еще раз ей в глаза посмотреть!
— Рисуй, девочка. Рисуй…
Я почти не слышу голоса, но просьбу понимаю. Да и не просьба это — приказ. Приказ, перед которым слабеет любая воля…
Послушно беру небольшой лист белой бумаги, начинаю рисовать. Линии вначале тонкие, почти бесцветные. Потом они приходят в движение, оживают. И вот уже в моих руках не рисунок — маленькое окно в другой мир. Застывший в глухой неподвижности мир.
Первый рисунок. Второй. Третий…
— Рисуй, девочка. Рисуй…
Я рисую.
Храм Накеормая — белокаменное строение со шпилем высотою до неба. Небо — звездное, наполовину скрытое облаками… отражается в тихой глади огромного озера… И отражение ничем не уступает настоящим небесам. Если бы не перевернутый вид, так и решила бы, что нарисовала сразу два Храма. Хотя Вершина у любой изначальной Силы может быть в мире только одна.
Огромная толпа на площади перед Храмом. Я рисую, и вдруг узнаю в своем рисунке аль-нданна Баирну и себя. Я — в толпе, и не в первых рядах, между прочим. А перед Верховным — какая-то женщина в испачканной, разодранной одежде, рядом с нею — аль-воины с мечами наголо, в том числе и тот, что был только что в моей мастерской…
Я рисую так быстро, что не успеваю запомнить сюжеты — исписанные листы падают на пол, их там уже много. Очень много ярких, красивых, сложных картин… а я все продолжаю рисовать, тороплюсь, времени у меня мало, я знаю…
…Опять озеро и отраженный в нем шпиль Храма… и яркая невиданная птица над водной гладью, прозрачная, сразу понятно — иллюзия, но кто и зачем создавал ее?.. снова я… каменный колодец ущелья и водопад… вереница лиц, событий, мест… яркий ворох разрисованной бумаги…
— Рисуй, девочка…
Туман сгущается. И жжет душу громадное чувство собственного бессилия: я не успеваю! Не успеваю нарисовать что-то важное. Очень важное для меня и для той женщины с добрым лицом и каменным взглядом. Такое, без чего нам обоим не жить!