— Все записали? — Он внезапно опустил голову, так что его темные волосы смешались с ее золотистыми.
— Да, но я не уверена в том, что успела записать все, — призналась Джесс, робко подняв на него глаза. Она была очень удивлена, когда он, улыбнувшись, забрал у нее блокнот и карандаш и сунул их в один из своих карманов.
— Уверен, что вы записали достаточно, чтобы моей памяти было на что опереться. Мы проверим позже.
— Кстати, о вашей памяти… Я должна перед вами извиниться. — Они направились в сторону дороги, которая, извиваясь, бежала через поля к деревне. — Я как-то сказала, что у вас плохая память. Так вот, я была не права. Мне бы ни за что не вспомнить те детали, которые вы мне продиктовали вчера после нашего возвращения… У вас просто фантастическая память!
— Я и сам начинаю удивляться, как много, оказывается, способен сделать, когда меня не опекает Лидия, — улыбнулся он. Они подошли к каменной ограде, за которой начиналась дорога, и Луиджи протянул руку, чтобы помочь Джесс перебраться через ограду. — Но я не могу пожаловаться и на вашу работу… Особенно впечатляет и, право, достойно восторга то, как вам удается переводить на нормальный человеческий язык мои отрывочные высказывания.
Они шли рядом — молча, и молчание их не тяготило. Интересно, почему она опасалась затрагивать, а тем более обсуждать с ним большинство волнующих ее вопросов, кроме тех, что были связаны с работой? Но именно в тот момент, когда эти мысли вертелись у нее в голове, вдруг начался ливень, и они помчались к коттеджу, чтобы влететь туда промокшими и смеющимися.
— «Убежали, убежали, убежали от дождя!» — пропела Джесс отрывок из детской песенки.
— Вы первая принимаете ванну, а я делаю кофе, — переведя дыхание, предложил Луиджи, тут же, прямо в холле, сбрасывая с себя промокшую одежду. — Так будет правильно.
— Вы уверены?
— Марш в ванну! — приказал он, пинком отбрасывая в сторону грязный ботинок и скидывая брюки. Ох, какой он все-таки бесстыдник!.. — подумала Джесс, стараясь не смотреть на его мускулистые ноги.
— Нет, посуду буду мыть я! — настаивал Луиджи. — Вы накрывали на стол и подавали еду. Моя мама придерживается очень строгих взглядов на домашнюю демократию, — сообщил он с невинным видом, тут же исчезнувшим из-за озорной усмешки, — и она воспитала меня в соответствующем духе.
У Джесс были серьезные сомнения по поводу достоверности этого заявления. Но тем не менее ее охватило теплое, радостное чувство, ведь это был первый случай, когда он упомянул о своей матери, которую, насколько известно, он обожает, и Джесс восприняла это как добрый знак.
— Хорошо, — согласилась она, — но тогда будет справедливо, если я приготовлю кофе… — Как она и ожидала, на его красивом лице появилось встревоженное выражение, и Джесс едва сдержала смех. Как она довольно быстро выяснила, Луиджи относился к кофе с благоговением, а напиток, приготовленный ею утром, получился, мягко говоря, не очень удачным.
— Нет, это сделаю я, — произнес Луиджи после короткого раздумья. — Вы можете подбросить дров в камин, а то вдруг он погаснет! Представляете, как это будет грустно, погасший камин — и мы около него?
— Да, это действительно будет ужасно, но я вполне могу сделать и то и другое! — предложила она с невинным видом. — Неужели вам так не понравился кофе, который я сварила сегодня утром?
— Я… — Он умолк и, увидев, что Джесс борется со смехом, угрожающе прорычал: — Он мне не понравился, но я слишком хорошо воспитан, чтобы напоминать об этом! Ваш кофе был похож на помои, но я честно выхлебал половину чашки, чтобы показать себя джентльменом…
— Конечно, — усмехнулась Джесс, — но когда вы думали, что я стою к вам спиной, то помчались к раковине, зажимая рот, и выплюнули его, а потом вернулись на место и сделали вид, будто выпили эти самые полчашки… О, какое страдание было написано у вас на лице!
— Камин! — взревел Луиджи, и, когда Джесс поспешила выйти из комнаты, ей вдогонку все еще звучал его смех.
Позже, когда Джесс подбросила в камин угля и положила еще дров, на устах появилась мечтательная улыбка — улыбка, которая тут же погасла, стоило только Джесс осознать ее смысл. Это-то и ужасно, поразилась она, сидя на коленках перед камином и глядя невидящим взглядом на языки пламени. Трудно себе представить, что она провела весь день на штормовом ветру, насквозь промокла, но… никогда в жизни не чувствовала себя более счастливой! Девушка вздрогнула, когда ее отвлек от тревожных мыслей голос Луиджи: