— Потому что для тебя это было в первый раз, и…
— Нет! Не первый! — закричала она. Эта новая ложь вырвалась у нее только потому, что она хотела заставить Луиджи замолчать. Но заметив растерянность, мелькнувшую на его лице, она поняла, что ей уже удалось заронить в его душу зерно неуверенности, и это придало ей сил упорствовать в своей лжи. — Не знаю, что натолкнуло тебя на эту нелепую мысль, — добавила она почти злорадно. — В любом случае, моя неприязнь направлена лично на тебя! Ты был готов отрицать свою любовь к Монике, когда хотел затащить меня в свою постель, а теперь другое — получив от меня все, ты стал перекладывать на меня свою вину!
— Бог мой, Джесси…
— А ведь на самом деле ты не веришь, что я причастна к этим статьям, не так ли, Луиджи? — безжалостно продолжала она, подстегиваемая собственной гордостью. — Просто это был для тебя удобный способ… — Она закричала, когда Луиджи схватил ее за плечи и прямо-таки втащил в кухню. — Думаешь, ты можешь…
— Замолчи и слушай внимательно! — прорычал Луиджи, не обращая внимания на ее протесты. — Я тебе уже говорил, что совершенно не влюблен в Монику. Если бы я был в нее влюблен, то прежде всего я бы не оказался здесь с тобой, не говоря уже о том, чтобы заниматься с тобой любовью! Я ясно выразился?
Джесс недоверчиво взглянула в его горящие глаза, ненавидя себя за неотразимое воздействие, которое на нее оказали его слова.
Он резко отпустил ее.
— Кажется, у меня появляются некоторые догадки по поводу того, кто может быть виновником этих статей, — вздохнул он. — Но, думаю, сам факт их появления в какой-то степени даст тебе понять, почему я с таким трудом доверяю людям.
— Я понимаю это даже слишком хорошо! — с горечью воскликнула Джесс, когда ее сердце наконец прислушалось к предупреждениям разума. — Ты был готов спать со мной, но не готов доверять мне!
— Джесс! Я совсем не это имею в виду! — простонал Луиджи. — Прости, я, наверное, слишком многого требую, но надеюсь, что ты поймешь…
— Ты хочешь сказать, что недостаточно доверяешь мне, чтобы объяснить, — тихо сказала Джесс. В ее сознании опять, как злые призраки, возникли воспоминания о непрошеной откровенности Моники. Она уже почти поверила ему, что он не любит Монику, потому что всегда, кроме сегодняшнего ужасного момента, она всегда инстинктивно чувствовала, что он не любит ее, не может любить! Но все-таки между этими двумя людьми было что-то такое, чего она не могла понять и что он не был готов ей объяснить… По этой причине, несмотря на то, что ее любовь к нему не уменьшилась, она может доверять ему не больше, чем он ей.
— Может быть, это не так просто, как тебе кажется, — спокойно отметил Луиджи. — Однако, когда я говорил, что попытаюсь измениться, я честно пытался это сделать.
— Я знаю, — вздохнула Джесс. Их разговор стал напоминать какой-то обмен зашифрованными символами, и это не могло снять ощущения страшной усталости, навалившейся вдруг на девушку.
— Видишь ли, любая попытка доверия должна быть взаимной, а мне кажется, что есть нечто, что ты считаешь нужным от меня скрывать! — тихо произнес он.
Конечно, мне есть, что от него скрывать, устало думала Джесс, и сейчас — больше, чем когда бы то ни было. Меньше всего ей хотелось, чтобы он понял, какую она сделала глупость, безоглядно влюбившись в него. Даже если он и не рассмеется ей в лицо при одной мысли об этом, нельзя утверждать, что Моника вновь не возьмется за телефон и не заставит его плясать под ту музыку, какую она выберет. Ведь именно так оно и было, горько вздохнула она: Моника дула в дудку, а Луиджи, пусть недолго, но плясал под нее.
— О, милая, — прошептал Луиджи, в свою очередь испуская театральный вздох. Он вновь опустил руки ей на плечи. — А я-то надеялся, что ты убедишь меня, что мои инстинкты меня подводят!
Его руки вдруг стали страстно поглаживать ее плечи, коснулись груди.
— Джесси! Дорогая!..
— Нет! — закричала она, уворачиваясь от его прикосновений. Она была в ужасе от мгновенно вспыхнувшего в ней жгучего желания. — Луиджи, как ты смеешь! Всего лишь минуту назад ты швырял в меня обвинениями и оскорблениями!
— Джесс, мне очень жаль, — простонал он, отступая на шаг. — У меня плохо с отсчетом времени… Как только я прикоснулся к тебе… — Он умолк, пожав плечами, потом схватился за голову… — Прости меня, дорогая Джесси, за то, что я наговорил тебе. Мне правда жаль! — Он опустился перед ней на колени, пристально глядя ей в лицо обеспокоенным, тревожным взглядом.
— Это просто потрясающе! — прошипела Джесси. Она была совершенно выбита из колеи тем возбуждающим воздействием, которое оказывала на нее его близость. — Ты сожалеешь, значит, предполагается, что теперь я сразу же упаду в твои объятия? Ты принимаешь меня за какую-нибудь дурочку?