— У тебя откровенно чувственный рот! А глаза!
— Нет необходимости говорить, что у меня крупный рот, — надменно возразила Джесс. — Я всегда знала, что это мой самый большой недостаток… но, ради Бога, что не так с моими глазами?
— Твой рот — не недостаток, — заявил Луиджи таким тоном, каким говорят о чем-то само собой разумеющемся. — Но я никогда не видел глаз, настолько же восхитительно порочных, как твои.
— Прошу прощения?.. — Джесс подумала, что ослышалась.
— Они порочные, Джесс, — ухмыльнулся он. — Прекрасно, великолепно, бесстыдно порочные — как и твой рот. Бог мой, какое сочетание! Так что не пытайся меня убедить, что мужчины не обращают на тебя внимания! Тебе и стараться не надо, достаточно поглядеть и улыбнуться разок, и все…
Не в силах произнести ни слова, Джесс взглянула на него с негодованием, а ее сердце, к вящему ужасу, пропустило несколько ударов.
— Джесс, большинство женщин посчитали бы, что я сделал им неплохой комплимент.
— Только те, которые не хотят, чтобы их воспринимали как нечто большее, чем просто сексуальный объект, — возразила Джесс. Это было едва ли не самое лицемерное заявление, которое она когда-либо высказывала, и она это ясно осознавала.
— Твоя беда в том, что ты порой не знаешь, как вести себя с нами, мужчинами, которых ты привлекаешь.
— Неужели? И что же это за мужчины?
— Сильные мужчины, которые имеют склонность принимать вызов и которые обычно получают то, что хотят. — Луиджи оценивающе оглядел ее с головы до ног, и она почувствовала, что ее щеки заливает горячий румянец.
Неужели он всерьез поверил ее безумному заявлению, что она не впервые легла с мужчиной в постель?
— Очевидно, ты встретишь еще одного-двух слабаков, которых привлечет именно ангельская сторона твоей внешности… Если хорошенько подумать, ты будешь в большей безопасности, если выйдешь за одного из них замуж.
— Правда? — бросила Джесс. Ее вдруг охватило болезненное чувство опустошенности. Несколько коротких часов жила в ней безумная надежда, что он мог любить ее… он, мужчина, который сейчас небрежно советует ей, за каким типом мужчин ей следует охотиться.
— Да, действительно будешь, — протянул Луиджи. — Но, к несчастью для тебя, твое внимание привлекают вовсе не эти безопасные создания, не правда ли?
— Почему к несчастью? — Джесс поднялась и отошла к камину, пытаясь прийти в себя от всего сказанного Луиджи.
— Не спрашивай меня об этом, ты же сама сказала, что у тебя проблемы.
— А ты сам заявил, что именно это объединяет нас, — бросила она, повернувшись к нему лицом. — Но в чем состоят твои проблемы, Луиджи? Ведь едва ты успеваешь войти в комнату, как все женщины оказываются тобой очарованы! Не знаешь, как с этим справиться?
— А что именно во мне так очаровало тебя, Джесс? Моя сногсшибательная внешность? — В его словах прозвучала откровенная издевка. — Или, может быть, моя известность как режиссера? А может, мое необыкновенное происхождение — единственный сын живой легенды?
— Ты — не единственный, у кого возникают сложности из-за его знаменитых родителей! — ответила Джесс на его последний вопрос, проигнорировав остальные. Хотя ее отчим не был такой известной личностью, как легендарная Франческа Ромацотти, он почти с одержимостью защищал ее и брата от этой своей известности. Тем не менее Джесс все еще помнила о ранах, которые были нанесены ее самолюбию, когда пару раз мужчины пытались использовать ее для того, чтобы получить доступ ко всемогущему Чарльзу Фостеру.
Ее невеселые размышления были прерваны холодно прозвучавшими словами:
— Итак, кто же твой знаменитый родитель? — требовательно спросил Луиджи.
— Ну, вряд ли… — Джесс внезапно замолчала, ужаснувшись тому, что опять чуть не ляпнула что-то лишнее. — Я… я говорила вообще, не конкретно!
— Иными словами, ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что говоришь!
Джесс вывела из себя его снисходительность. Ненавидя его за издевательский тон и одновременно продолжая страдать от любви, которая отказывалась умирать в ее сердце, она безрассудно возразила:
— Должно быть, тяжкое бремя — быть красивым, одаренным сыном знаменитой матери! Только подумай, как было бы здорово, если бы ты был обыкновенным бездомным сиротой, Луиджи! У тебя никогда не возникло бы ни малейшего сомнения, любят ли тебя просто так или за твое положение!..
— Ты объясняешься мне в любви, Джесси? — медленно произнес Луиджи, поднимаясь.
Джесс не ответила. Она повернулась и поставила перед камином экран.
— Я иду спать, — устало сообщила она, слишком утомленная, чтобы сочинять еще одну ложь.