– Только не туго…
– Не гунди.
Гий зашёл боярину за спину и связал руки, запястья саднила старая выветренная ткань, но Иван терпел. Потом завязали глаза, и боярин на несколько мгновений потерялся.
– Гий, ты же не оставишь меня здесь одного?
Вор сдерживает смех.
– Да зачем мне?
– Просто из забавы.
Слышится вздох, а потом Ивана хлопают по плечам.
– Мурыжить тебя – не такое большое веселье. Топай, нужно ещё выше.
Если бы глаза были открыты, Иван начал спорить, но темнота, неспособность даже нащупать себе путь из-за связанных за спиной рук сделали его ещё смиреннее. Он терпеливо зашагал вперёд, чувствуя чужие ладони на спине.
Постоянно спотыкаясь о камни, они дошли до места, где послышался звук капель, где шум отражался со всех сторон. Стало прохладно, запахло влагой.
– Пещера? – спросил Иван, ударяясь плечом о камень. Он вдохнул воздух сквозь зубы.
– Я же просил потише.
Вокруг стоит странный гул, и Ивану кажется, что где-то выше слышатся шаги. И это шаги не его, не Гия. Руки за спиной пропали, боярин, вскинув голову, развернулся на месте.
– Гий?
– А теперь можно и поговорить. – Голос вора где-то справа, далеко. Камни крошатся на пещерный пол, словно он садится. – Я же вижу, что ты совсем нездешний. Хороший кафтан, сапоги, косишь под дурачка…
– Гий, хватит. – Иван дёрнулся, и связанные руки режутся о полоску ткани. Перевязь на глазах даже рывком головы не скинуть – так крепко она завязана.
– Хватит! Ты освободишься, когда я решу. – Теперь Гий говорил слева, немного ближе, но от того, как тихо он переходил по пещере, Иван поёжился. – Когда мы говорили со старухой, когда мы ночевали в деревне, ты постоянно спрашивал об огненной махине. Выспрашивал какие-то пути, дороги… К чему?
Нарочито шумные шаги. Иван попятился, но споткнулся и упал на бок.
– К чему тебе прикидываться дураком и искать огненную махину? – Последний вопрос звучит тихо-тихо.
Иван не сразу смог набрать в грудь воздуха, чтобы ответить:
– Это был приказ… Отец велел найти мне огненную махину…
– Погоди, так вы знали, что она будет в наших краях? И не предупредили местных?
Шаги зазвучали снова, и Иван был готов поклясться, что в пещере не только они двое.
– Это долгий рассказ… Я хотел… Мы не виноваты!
– Ч-ч-ч, – шёпот Гия звучал обманчивым успокоением, – этот рассказ ты прибережёшь для нашего вожака. Там и решим, кто прав, а кто виноват.
Иван так и не понял, что с ним сделали, но голова опрокинулась на пол пещеры, звук воды стал громче, как на берегу шумной реки.
Очнулся он уже в тишине. Руки по-прежнему связаны, но уже спереди, а повязка с глаз съехала на нос. Стало дурно, и Иван согнулся, лёжа на земле. Лбом он коснулся холодного пола.
В голове не было ни плана, ни проклятий для Гия.
Иван не смог бы сказать, сколько просидел один. Глаза привыкли, и он увидел покатые стены пустой землянки. Неподалёку стояла чашка, но не придумал ли он её себе, боярин не знал.
Но тут сверху посыпался песок, и проник тонкий луч света. Послышалось копошение, Иван, помедлив, подполз ближе.
Из косого проёма показались длинные волосы, перебитые мелкими косичками. За ними показалось белое лицо и лохматая ткань бурой шали.
Девочка, завёрнутая в пёстрые одежды, смотрела на Ивана сверху вниз и усмехалась. Было в ней что-то от повадок Гия.
– Ты будешь вылазить или нет? – бесстрашно спросила она. Слова получились квакающими, словно девочка научилась говорить совсем недавно.
– Да. – Иван стряхнул повязку с носа на шею, резко кивая. – Да, буду.
Детское личико пропало, боярина ослепил свет. Через секунду сверху свесилась верёвка, и, споткнувшись о воздух, Иван поднялся на ноги.
– Мои руки… связаны. – Он с сомнением ухватился за плетение, сухое и острое, и ощутил, как кто-то много сильнее тащит его наверх.
Стукнувшись макушкой о земляной потолок, Иван почувствовал тяжёлую руку на воротнике, которая, как котёнка, вытянула его и бросила на свет. Боярин зажмурился.
– Дальше справишься сама? Я не собираюсь за ним ходить, – сказал кто-то сверху, голос гортанный и тяжёлый.
Ответа Иван не услышал, потому что его легонько пнули под ребро, заставляя распахнуть глаза и подняться.
Это был сухой луг с колючей травой и пряными цветами, запах которых щекотал нос. Свет рассеянный и неверный, по сторонам дороги стояли факела. Иван посмотрел на небо, где солнце уже закрыли горы, и вздрогнул.
– Иди, – приказала девочка, стоящая рядом.
Боярин захотел протянуть ей руки, чтобы развязала, но взгляд у маленькой надсмотрщицы был такой грозный, что он не решился и пошёл по тропе.