— Надо чтобы они были в боеготовности к весне, не позже.
— Шутиш, за это время они ходить не научаться, куда там.
— Найди резервы для подготовки, пока нет тебе заместителей выдели из массы самых смышленых, пусть с тобой занимаются усиленно. Я тебе еще пару «теней» выпрошу, хоть и не осталось их уже. Тени конечно по другому подготовлены, они конечно больше штурмовики, а не диверсанты. Но пусть хоть так. А остальные пусть подтягивают физический уровень. Да и сортируй ты наконец, согласно физическим кондициям бойцов на воинские специальности.
— А если магов найду? Готовь пока как остальных. Тут у этого Цестаррского мага уже специальная академия образуется, будем боевых магов делать, магов первой линии. Очень перспективное дело.
Мы прошли линию часовых к посадочной площадке, там уже стоял личный «истребитель» когтя. Плавно изогнутый корпус, опирался на складные шасси, а четыре каплеобразные лопасти, были распущенны в посадочное положение. Стеклянный фонарь кабины был раскрыт как цветок Тхе. Коготь погладил полированный зеркальный бок и спросил:
— Как тебе наш красавец? Хорошь? Вдвое быстрее Маарвернских, и гораздо сильнее вооружен.
Я решил подращзнить его:
— Да ну? А на вид не производит такого впечатления…
Тут он сел на свой любимый «Конек» как он говорит:
— Нет ты послушай! Запас гравижидкости в двух независимых баках, может поддерживать давление поле нескольких пробоин, не то как у Маарвернцев, одна утечка в контуре и сразу носом вниз. Форма обтекаемая, летательные лопасти подъемного профиля, обтекаемый фонарь вместо седла на макушке, и скорость выросла вдвое. Летательные плоскости теперь подвижны в двух плоскостях, и аппарат гораздо маневреннее. Теперь в хвост Маарвернцу встать, всего пару виражей. Молниеметы смещены в центральну часть, теперь могут быть обслужены пилотом в воздухе, или сброшены если надо удрать. Ну и кроме того размещение в центре тяжести добавляет верткости. Внизу под бюхом: — он постучал по изогнутым крюкам на днище — универсальные держатели. Можно айсбомбу подвесить, можно дополнительно еще пару молниеметов, а можно еще одно шибко секретное оружие. Ну и конечно современные устройства связи. Нашему гениальному маарвернцу Нини удалось наконец раздробить дубль-кристаллы не на два а на пять и более частей, так что надежная связь внутри звена вполне обеспечена. Ну и еще, поскольку летчику спереди ничего не угрожает то я решился установить на спинку сиденья лист брони, а сиденье опутать контуром гравижидкости. Теперь летчик может покинуть «истребитель».
Последнее меня возмутило:
— Ну и кто теперь будет драться? Нечего им давать возможность удрать из боя, пускай воюют до смерти или победы.
Он уселся в кабину, натянул обруч связи:
— Ты вот сколько тренируешь своих солдат? Два месяца? И что еще два года надо? А по нашим подсчетам пилота придется учить года четыре как минимум. И на настоящий момент у нас нет ни одного летчика моего уровня, или хотя бы мне в напарники, чтобы на хвосте удержался. А таких аппаратов знаешь сколько у нас? Полторы сотни, а летаю я один! Еще вопросы есть? Нам тут на них прирожденные гении, нужны!
Ну так поищите среди тех кто в своих мирах летали, я думал таких много!
Он посмотрел на меня каким то странным взглядом, хлопнул себя по лбу (никогда не мог понять этого жеста), задвинул фонарь что врубил и взмыл в ночное небо. Ходовые огни конечно не врубил.
Кто-то поскребся об мою ногу, я опустил голову, Горпов хвост!!! Тварюшку свою, он конечно, тут забыл.
Ужина похоже у меня тоже не будет…
Глава 2. Фанкл. Терминал
Копоть, гарь, пыль, масляный туман. Ну конечно запах гравижидкости, вот чем можно описать ощущения которые можно испытать находясь возле отправляющих войск.
Ну конечно я несколько покривил душой, стоял я не рядом а на диспетчерской вышке, нависая над душами лихорадочных диспетчеров. По местной моде временную вышку нре стали упаковывать в остекление, и теперь основным звуком что я слышал был ор перекрикивающих друг друга диспетчеров. Те лихорадочно выдергивали из гнезд на панелях дубль кристаллы, орали очередную порцию команд, бросались к столу, передвигали красочные фишки по модели терминала. Затем хватали оптические усилители и проверяли правильность выполнения команд. Над нимина высоких шестах табуретках вглядывались в их действия сменщики. Когда очередной сменщик считал себя освоившим ситуацию он спускался хватал очередной дубль кристалл, и кажешься начинал орать идентичным предшественнику голосом. На кольцевой галерее над залом грозно ходил вглядываясь в нагорье терминала старший диспетчер. То одного то другого несчастного ораку он подгонял грозным окриком, те так и обливались от этого холодным потом.
Я уже полчаса инспектировал этот элемент управления и понял одну простую истину. Ничего в самом то деле инспектировать тут нечего. По одной простой причине. Все здесь находившиеся были счастливы, и жили по настоящему только для этого. Пожалуй ничего не было для них страшней затора, и задержки. Думается и за грозными окриками старшего диспетчера, тоже ничего существенного не было, ведь он был горд своей командой, и любил каждого из них.
Видимо причина задержек была не здесь. Я опять подошел к парапету.
За ним наполняло разум невиданное зрелище — движущейся мир.
Описать это сложно, еще и потому что все это вокруг было временным, и созданным для одной великой миссии — завоевания!
Тысячи зевов метро вытекали пучками путей и ныряли в длинные мохнатые от ферм гусеницы разгрузочных платформ. Кое где эти платформы перекидывались через пропасти каналов. Сноровистые журавли кранов и лебедок извлекали из этих пропастей бесчисленные точки грузов. Внутренние транспортеры покрывали эту вязь сверху паутиной своих ажурных лент. Паутина транспортеров сгущалась вокруг соцветий флисспортов, уже на уровне мох глаз. Те же равномерно пронзали небо вспышками стартов, и посадок. От этих исполинских разрядов, шарахались точно тучи мотыльков, потоки тяжелых транспортных склиссов, складывались в водовороты, опускались на огромные многослойные как торты посадочные площадки. На склиссах как самый скоропортящийся товар доставляли войска, еще бы из-за задержек уже чуть не помер от голоду один из пехотных полков. Теперь старались не рисковать, потому как разозленные солдаты оккупировали транспортер, и чуть не уморили с голоду уже полнокровную дивизию.
Этому терминалу оставалось работать в таком режиме еще неделю, а затем переключиться в режим четверть мощности, когда эти три миллиарда солдат вкупе с техникой, отправятся наконец на войну.
Эти все сооружения, техника, и миллионы солдат создавали такое количество теплого воздуха, что вокруг терминала закрутился ураган, и миллионы кубометров грязного воздуха рвались высоко в небо. Когда мы пробивались сквозь болтанку к терминалу, пилот успел мне поведать, что этот грандиозный рукотворный катаклизм виден уже за полтысячи километров, еще в горах Скорпелуны.
Наконе мне надоело собирать своим костюмом копоть и гарь я спустился в кабинет к многострадальному начальнику терминала.
Тот оторвавшись от очередной перебранки, обреченно плюхнулся в кресло.
Я тоже присел, не столь обреченно, достал свою черную тоненькую папочку. Как слышал я, по легендам гуляющим среди функционеров, к правой стороне папочки цеплялись листочки с делами обреченных, к левой стороне только тех кто уже попал в мои лапы, но еще находился в процессе разделки. Я эту легенду не опровергал, так проверять было намного удобнее. Ну а что бы подшутить я к левой стороне прикрепил изображение самого знаменитого подследственного, перечеркнутое крест накрест красным карандашом. В папочке же вложил черный и красный карандаш, причем красный всегда был короче черного. Выхватывал сначала красный а затем помявшись обычно вынимал черный. Забавно, этот нехитрый прием обычно экономил мне два три дня инспекции. Впрочем толстый потный индвидуум передо мной не требовал уже такой проработки.
— Ознакомлю Вас с выводами проведенной мной срочной проверки, поводом для которой послужила пятидесятипроцентное отставание от графика отправки войск.