— Чего? — От искреннего недоумения у меня не только слова с языка, но и все мысли из головы исчезли. — Это ты сейчас в переносном смысле говоришь, да?
— Нет, в самом что ни на есть прямом. И не отпирайся, я всё знаю.
— Всё? Вот то есть прямо‑таки совсем всё, да? И как же это произошло?
— Она хотела убить тебя, а получилось так, что ты — её.
— Угу. Вот прямо‑таки злостно растерзала, разрубила на кусочки и бросила на корм собакам, — фыркнула я.
— Не смей так говорить! — Кажется, парень попытался вскочить, но сил у него едва хватило на то, чтоб чуть приподняться, и сразу же рухнуть обратно на траву.
— А ты прекрати нести чушь. И запомни раз и навсегда: я в своей жизни убила одного — единственного человека. И этот человек — ты. Что касается твоей матери, то… — Я старательно вгляделась в лицо мага, пытаясь сообразить, не пересекалась ли я когда‑либо с похожими на него личностями. — …это случайно не такая высокая кареглазая блондинка предпенсионного возраста? Тощая, как вобла сушёная, но не без харизмы. Ходит в красном платье, носит на голове золотую диадему…
— Нет! — Парень скорчил такую физиономию, будто я ему с размаху врезала по раненой руке. Судя по всему, женщину он по моему сумбурному описанию опознал, но ни о каком родстве с ней даже слышать не хотел. — Эту воблу — селёдку я бы и сам с удовольствием в гробу увидел.
— Ну, тогда не знаю, — я демонстративно развела руками. — Больше я никому дорогу не перебегала. И тем более — не убивала. Вот честное слово. Веришь?
Повисла пауза.
Белобрысый старательно пялился мне в глаза, пытаясь углядеть в них хоть какой‑то намёк на ложь. Взгляд я не отводила — покорно ждала, пока насмотрится. А сама тем временем наблюдала за парнем.
Не знаю, какая работа мысли происходила в этот момент в его голове, но выражение лица менялось постоянно: наивный испуганный мальчишка превращался в серьёзного молодого человека, тот, в свою очередь, во взрослого, тёртого жизнью, мужчину — а потом всё начиналось заново. Он вроде бы и хотел поверить мне — но боялся обмануться. Значит, уже обжигался на вранье и, видимо, не раз.
А я всё смотрела и пыталась понять, сколько же ему лет. Слишком непосредственный для взрослого, и слишком усталый для подростка. Усталый не физически, а морально. Словно давно уже повидал на своём пути всё, что только можно, и теперь хочет одного — спокойствия. Странный парень!
— Олег, — внезапно произнёс он и сморгнул. Кажется, моя честная физиономия всё же перевесила весь груз его сомнений.
— Аика, — представилась я чужим именем.
— Это по — эльфийски значит 'смелая', да? — блеснул эрудицией маг.
— Не 'смелая', а 'дерзкая', — машинально поправила я. — И тогда должно быть не 'аика', а 'айка'. Чуствуешь разницу? Ударение смещается, и первая гласная длиннее…
Закончить лекцию по словообразованию мне не удалось — помешал истошный вопль, прокатившийся над лесом.
Сперва мне показалось, что кричала девушка, но Ксанка рта не открывала, а других барышень поблизости не наблюдалось. Да и откуда им здесь взяться?
Но не успела я задуматься над этим вопросом, как вопль повторился. Теперь я смогла разобрать, что голос орущего не столько женский, сколько просто высокий и звонкий.
— Хэйнар! — безошибочно определил лысый и, бросив недорезанную морковку, рванул на звук. Остальные побежали следом.
Поляна обезлюдела (вернее, обезэльфела), в считанные секунды. Только Файриан задержался, недоверчиво оглянувшись на пленных. Оставить нас одних он бы не рискнул, а выставлять в охрану было уже некого. И сам он остаться не мог — командир всё‑таки. И связать времени не было.
Помедлив, кано махнул рукой на все меры предосторожности, и бесцеремонно указал пальцем на меня и Ксанку:
— Вы, обе, за мной, и чтоб ни шага в сторону. И скажи этому… А, ладно, не говори, и так никуда не денется. Всё, пошли!
В конечном итоге мы, конечно, не пошли, а побежали.
Двигался эльф так легко, словно и не было только что многочасового марш — броска под полуденным солнышком. При этом он периодически забывал, что следом поспешаем мы, и небрежно отодвинутые в сторону ветки то и дело норовили садануть меня по лбу. Иногда я успевала прикрыться рукой, но чаще — просто пригибалась. И тогда Ксанка за спиной коротко взвизгивала, получив хлёсткий удар.
Хэйнар больше не кричал, и я невольно поймала себя на мысли, что волнуюсь за молодого остроухого. Что же с ним могло стрястись в двух шагах от основной стоянки? Ладно, пусть не в двух, а в двухстах, но дело это не меняло. Может, споткнулся и ногу сломал? Или встретился с каким‑нибудь хищником? За всё время пребывания в Вертском лесу мне ни разу не попадалось на глаза дикое зверьё, но точно знала, что волки и медведи здесь водятся. Пожалуй, встретиться с ними было бы не очень приятно.