— Я вам не враг! Мне просто нельзя говорить.
И ведь даже не врала ни капельки. Я действительно испытывала к ребятам из отряда Файриана самые тёплые и дружеские чувства. Если подумать, то за всё время, что я провела среди них, остроухие дурного слова мне не сказали. Но когда‑нибудь это должно было закончиться. Например, после очередной моей глупой оговорки.
— Давай мы обсудим это немного погодя, — спокойно произнёс эльф. — Договорились?
Я кивнула, совсем забыв, что головой лучше не двигать. За что и поплатилась очередной порцией тошноты и головокружения.
В итоге всю оставшуюся дорогу до Ородрива я беззвучно страдала. Причём как физически (а вы попробовали бы в таком состоянии километры наматывать), так и морально. Хотя морально — этические проблемы довольно скоро отошли на второй план. Слишком сложно заниматься самоедством, когда перед глазами всё плывёт и ноги подкашиваются. Так что последние полчаса я шагала как механическая кукла — не разбирая дороги и заваливаясь набок на поворотах. Хэйн исправно меня ловил, возвращал в вертикальное положение и направлял дальше. Но подхватить на руки больше не пытался. Послушный мальчик. И понятливый.
О том, что мы наконец‑то добрались до крепости, я догадалась только тогда, когда отряд ввалился в гостеприимно распахнутые ворота. Тут пришлось разделиться: эльфы разбежались по своим эльфийским делам, а меня и Ксанку запихали в какую‑то комнатушку на первом этаже — да там и оставили, ничего не объяснив. Запереть, правда, не забыли.
— Добро пожаловать в Западную Предонию, — пробормотала я, падая на кровать. Кровать здесь была широкая, но одна. Зато стульев — аж две штуки. А ещё девственно — чистый стол, выцветший гобелен на стене, и даже окошко. Правда, совсем маленькое, и высоко под потолком. Но даже без решётки. То есть на тюремную камеру никак не похоже.
— Это мы теперь здесь жить что ли будем? — уточнила Ксанка, последовательно заглядывая за гобелен, в окошко и под кровать. — А в туалет куда ходить?
— Под себя, — буркнула я, пытаясь аккуратнее устроить голову на подушке, а руку — хоть где‑нибудь. Ни то, ни другое с комфортом устраиваться не желало, а болело так, что жить не хотелось. Может, напроситься на аудиенцию к Арфеналме, покаяться в мнимом дезертирстве — и пусть вешают? Хуже уже не будет…
Так ведь сразу‑то всё равно не повесят. Ещё несколько раз допросят, запрос какой‑нибудь пошлют, кучу бумаг испишут… Эльфы — они, когда надо (а особенно когда не надо), могут быть редкостными бюрократами. А когда вся эта канитель закончится — мне уже и помирать расхочется.
В общем, придётся жить. Значит надо, как минимум, попытаться уснуть. Только разве уснёшь, когда любимая сестра марширует туда — сюда по комнате и громогласно повествует о чём‑то возвышенном и нерушимом. Опять влюбилась что ли?
— Айка, я вообще с кем разговариваю? — Ксанка раздражённо отбарабанила пальцами по столу какую‑то затейливую мелодию.
— А?
— Так я и думала. Рассказываешь ей, рассказываешь… Практически душу наизнанку выворачиваешь… А она даже и не слушает!
— Ну и кто в этот раз самый умный, прекрасный и неземной? — вздохнула я.
— Эльф!
— Вот не поверишь, но они тут все — эльфы.
— Ну тот… с непроизносимой фамилией. Который нас сюда привёл.
— Арфеналме что ли?
— Да, вот он самый! Какой мужчина, а? Всё при нём! Ты его глаза видела?
— Обычные глаза. Как у любого убийцы.
— Тьфу, какая ты! Чуть что — сразу убийца. А он, может, в глубине души нежный и ранимый? Может, ему просто женской ласки не хватает? И только я своей искренней любовью смогу растопить его ледяное сердце… Ну чего ты кривишься? Я серьёзно же! А видела, как он на меня смотрел? Видела, да?
— Как на внеочередную премию. За переворбованную магичку.
— Почему сразу перевербованную? — возмутилась Ксанка. Как‑то очень неуверенно, впрочем, возмутилась. — Я ещё не согласилась!
— Ты уже не отказалась. Остальное — дело техники.
— Да ладно тебе. Это ещё вопрос, кто кого перевербует. Может, он ради моей любви…
— Кса… э — э — э… Иста, слушай! — не выдержала я. — Ты заклинание принудительной немоты помнишь?
— Да. Только оно мало того, что контактное, так ещё и длиннющее. Пока прочитаешь, все разбегутся. Поэтому толку от него — шиш да маленько. А что?
— Наложи его на себя и дай мне поспать!
— Знаешь… — начала было Ксанка, но вовремя поймала мой взгляд и замолчала. Причём без всяких заклинаний. И правильно, потому что я в это время всерьёз раздумывала, а не подпалить ли ей косу. И останавливало меня только то, что под последовавший вопль поспать бы точно не удалось.