— Уже утро? — не выдержала я.
— А какая разница? Ты всё равно ещё долго отсюда не выйдешь.
— Почему?
— Неужели непонятно? Потому что ты намерена молчать. Как только расскажешь всё, что необходимо — дверь откроется.
— Угу. И меня отсюда вынесут вперёд ногами.
— Может и так. Но если всё равно вынесут, то к чему страдать? Мёрзнуть? Голодать? Или… — полковник наклонился почти вплотную ко мне, разве что носом не уткнулся. И перешёл на шёпот, — …или ты кого‑то покрываешь?
Я моргнула.
Не в подтверждение его слов, и не в отрицание. Просто моргнула. Но выглядело это почему‑то так, словно я проиграла необъявленную игру в гляделки.
Арфеналме удовлетворённо кивнул и вернулся в прежнюю небрежную позу:
— В общем, выбирай. Чистым способом будем работать или грязным?
— А какой из них какой?
— Так я тебе и раскрыл все военные тайны. Радуйся, что даю свободу выбора. А то ведь могу и просто монетку подбросить. Что скажешь?
— Давайте чистым, — решила я. Грязи вокруг и так было достаточно, добавлять не хотелось.
Кажется, я выбрала наиболее предпочтительный для полковника и менее приятный для себя вариант. Потому что эльф сразу же сменил фальшивую улыбку на естественную и удовлетворённо кивнул.
Кивнул, впрочем, не мне, а Ксанке. Но об этом я догадалась, только когда девушка, подчиняясь приказу, поставила лампу на пол и опустилась на корточки рядом со мной. Тонкие пальцы легко коснулись моей головы, немного поворошили волосы в поисках более подходящего места и, наконец, замерли на висках.
— Не — е — ет, — обречённо протянула я. — Иста, не надо. Тебе же потом плохо будет.
— Тебе тоже, — резонно возразила девушка.
— Да мне и так не больно‑то хорошо.
— Вот и замечательно! — Арфеналме прямо‑таки лучился счастьем. — Значит, всё уже понятно? Объяснять ничего не придётся?
Я хмуро кивнула.
Ксанке всегда хорошо удавались ментальные заклинания: иллюзии, манипуляции с памятью, телекинез… и, конечно же, чтение мыслей. Последнее, правда, было крайне тяжёлым занятием. За копание в чужой голове маги расплачивались дикой мигренью длиной до нескольких суток. И это только в том случае, если жертва не сопротивлялась. А если на пути чтеца пытались воздвигать блоки, то мысленное сражение могло окончиться чем угодно. Даже смертью кого‑нибудь из участников. А то и обоих сразу.
Блоки я ставить не умела.
И, пожалуй, была сейчас этому даже рада.
Что бы я выбрала, если бы могла сопротивляться: здоровье Ксанки или жизнь Муллена? От одних только мыслей о такой альтернативе захотелось завыть в голос.
Неожиданной защитой от ментального вторжения могло послужить антимагическое зелье, но Арфеналме не зря столько времени мариновал меня в камере. Этот мерзкий тип всё рассчитал — действие порошка почти иссякло. Не настолько, чтоб я смогла сыпать заклинаниями во все стороны, но достаточно для того, чтоб обеспечить Ксанке свободный проход в мой мозг.
Но в одном полковник не обманул — способ действительно был чистым. Для него.
Можно было бы, конечно, испачкать.
Прямо сейчас оттолкнуть Ксанку, броситься вперёд, влепить пульсар прямо в самодовольную эльфийскую рожу… Или хоть кулаком от души шарахнуть. Потом, конечно, вбежит охрана и размажет меня в лепёшку. Зато информация умрёт вместе со мной.
Не самая приятная перспектива.
И вытащить сестру тогда уж точно не получится.
Надо искать другой способ, и быстро, пока я ещё в состоянии соображать.
Пальцы на висках усилили нажим. Глаза словно сами собой закрылись, вдруг стало тепло и почти спокойно. Это обманчивое спокойствие отбивало любое желание сопротивляться.
Да я и не собиралась.
Наоборот, услужливо пускала Ксанку всё глубже и глубже. Кому нужны недавние события? Лучше посмотри, что было три года назад. Пять. Десять. Пятнадцать. Да, пятнадцать — вполне подойдёт.
Перед мысленным взором возникла новогодняя ёлка и коробка со стеклянными игрушками, вытащенная из кладовки накануне праздника. Затем мелькнула спина Глюка. Тогда он ещё был псом. Большим и умным псом, с которым так весело играть в лошадку. Мы и играли. Я была наездником. А Ксанка, уже слишком рослая для того, чтоб сидеть верхом на собаке, изображала сурового тренера и давала команды:
— Прыгай!
Глюк резво скакнул через подставленную палочку. Я кубарем скатилась с него, врезавшись лбом в ножку стола. Того самого, на котором стояла коробка. Грохот в голове и звон падающих игрушек прозвучали удивительно синхронно. Но и то, и другое заглушил истошный вопль сестры, которая машинально отскочила в сторону, опасаясь осколков, но зато свалила на себя ёлку.