— Кто это тебя так, кстати? Только не ври, что головой ударилась, всё равно не поверю.
— Это… знаешь… — девушка смущённо потеребила косу. — Если честно, то… я сама.
На десятый день пути широкий наезженный тракт превратился в ухабистую дорогу, которая попетляла немного по ничейному полю, а затем резко свернула к лесу. Не было никаких приграничных столбов, досмотров и въездных пошлин. Но когда над головами путников зашелестели ветви столетних дубов, Рисса не выдержала и спрыгнула с седла:
— Наконец‑то! Я уж думала, что мы никогда домой не попадём.
— До дома нам ещё дня три, а то и четыре, — пожал плечами Кьяло.
— Это до Свети три — четыре. А мне и тут родина. Деревья зелёные, кустики, цветочки. Чем не дом?
В подтверждение своих слов мавка стянула туфли и с наслаждением поворошила траву босой ногой.
— Спать тоже под кустом будешь? — проворчал парень.
— А что тебя смущает? Слушай, а может и правда, на свежем воздухе заночуем? Заодно и деньги сэкономим.
Кьяло задумчиво коснулся кошелька. Он заметно полегчал ещё на выезде из Тангара, когда друзья, торгуясь на все лады, приобрели пару низкорослых тонконогих лошадок. Первое время берсерк всерьёз опасался, что невзрачные коняшки не выдержат долгого пути, но дни шли за днями, а животные и не думали падать от усталости.
Гораздо больше проблем возникло с ночёвками. Столичные жители, заслышав о войне, толпами повалили на восток, подальше от границы, и цены в придорожных гостиницах взметнулись до небес. Пару раз Риссе удавалось уболтать хозяев на маленькую комнатку с одной колченогой кроватью, но большую часть ночей путники провели в конюшнях или на сеновалах.
По мере продвижения вперёд поток беженцев слабел, но стоимость комнат и не думала падать. Наоборот, теперь владельцы гостиниц вцеплялись в редких клиентов словно голодный клещ, и не собирались отпускать, пока не насосутся вдоволь. А других возможностей для ночёвки в этих местах попросту не было. Небольшие страны, заполнившие собой всё пространство между двумя гигантскими державами — Предонией и Лёссой — поделили каждый клочок доступной земли. Любое поле, озеро или чахлое деревце в лесу здесь кому‑то принадлежало. И случайная остановка в неположенном месте грозила неприятностями: от штрафа до долгого и нудного разбирательства с местным князем, герцогом или ещё каким‑нибудь напыщенным землевладельцем. Поэтому за время пути друзья останавливались исключительно под крышей. Что, с одной стороны, давало возможность помыться и нормально выспаться, а с другой — изрядно истощило кошелёк.
— Звери нас не тронут, дождя сегодня не будет, — продолжала перечислять Рисса, прыгая босиком по тропинке. — Воду в ручье наберём, тут неподалёку один есть, я точно знаю. Еда вроде ещё оставалась… А можно вообще охоту устроить. Подбить кабана, зажарить мяса…
— У меня из оружия только нож, а с ними я против кабана не пойду, — подумав, сообщил Кьяло. Хотя в остальном идея ему скорее нравилась, чем нет. Кажется, воздух Лёссы, совершенно опьянивший мавку, подействовал и на берсерка. Парень спешился возле толстенного, в пару мужских обхватов, дуба и провёл рукой по сухой шершавой коре. Дерево на прикосновение не среагировало, даже случайный ветерок ветвями не шелестнул, и Кьяло тут же отдёрнул руку, устыдившись собственной мимолётной сентиментальности.
Это Риссе можно радоваться каждой травинке, вопить от восторга и охапками рвать огромные жёлтые одуванчики. А царевич должен в любой ситуации являть собой образец благоразумия. Во всяком случае, при подданных. Наверное…
— А ещё, небось, стричься придётся… — припомнил парень ещё одну причину, по которой возвращение домой хотелось отложить как можно дольше.
— Это ещё зачем? — фыркнула мавка, шутливо дёргая спутника за кончик длиннющего, свисающего ниже пояса, хвоста.
— Не знаю. Помню, отец всегда с короткими волосами ходил. И старшие тоже.
— Так это просто им так нравилось. Никто же не заставлял. А потом Бронислав себе такую шевелюру отрастил — закачаешься. Как головой тряхнёт — все окрестные девки сразу его. Но теперь ты его затмишь, конечно. У тебя ж не только причёска, а ещё и мышцы, и рост, и романтический ореол дальних странствий. И ещё лицо такое…
— Какое?
— Ну, такое героическое, и при этом неуверенное… Как у котёнка, которого на весь день дома заперли, и он стоически охранял хозяйские тапки от мышей и тараканов, а потом так наохранялся, что сам же в них и заснул. А теперь вот проснулся и не знает, успел ли его кто‑то заметить спящим, или он всё ещё герой. И зря ты на меня так смотришь. Во — первых, у тебя всё равно не получается злобно щуриться, а во — вторых, девушки же таких любят — домашних, заспанных, но героических.